на территории которого строится банковский коттеджный поселок? – заинтересовался начальник информационного центра Николай Панкратьев – неулыбчивый с землистым скуластым лицом человек. Дотоле он, единственный, не участвовал в общем оживлении, хмуро перекатывая по крышке стола подвернувшийся стеклянный шарик.
– Во-во! Со старым-то у банка все тип-топ было. Дружили. Ему платили, он подписывал.
– И все так чинно-благородно, – добавил перцу Седых.
– Как надо, так и было, – Лавренцов не любил, когда его перебивали. – Только хозяйственники наши лопоухие забыли, видите ли, вовремя подписать договор еще на кусок земли вдоль речки. Самый что ни на есть лакомый кусман: хошь корты ставь, хошь какие другие забавы.
– Как же нашим буграм без этого куска-то? – без выражения прокомментировал Панкратьев. – Уж если им что втемяшилось, так просто вынь да положь.
– Наше дело не комментировать, а выполнять, – отсек реплику Лавренцов. – Словом, новый директор вдруг уперся. Меня-де, коллектив. Я-де, весь в интересах людей. В общем со всех сторон махровый демагог, а подступиться, подходы найти – никак!
– И ты подступился, – догадался Панкратьев.
– К чему и рассказ. Но тоже непросто было. Я ему: «Хочешь пятьдесят кусков живыми долларами? Лично тебе». А он в ответ: «Мой интерес – интерес Конзавода. А земля эта самая выпасная». И дальше какую-то туфту несет насчет поголовья. Часа два мы с ним, как нанайские мальчики на ковре. Уж, думаю, может, и впрямь, какой последний идейный попался.
– Нагульнов из «Поднятой целины», – бросил кто-то.
– Это точно. Целина там непаханная. Честно скажу, отчаялся. Думал, аут. Только замечаю, глазом косит и чем дальше, тем больше подрагивает. Братцы! Так это ж совсем другое дело. Это-то нам как раз знакомо! А что, говорю, в самом деле, все о делах да о делах! Не выпить ли нам, как мужикам? И достаю бутылец «Смирновской»!
– Заглотил, – завистливо догадался Седых.
– Как на духу! Даже сам не ожидал такого эффекта, – Лавренцов истово перекрестился. – Через десять минут, как стакан принял, расцвел и махом все подписал, – алкаш оказался. И с утра неопохмеленный. Даже про пятьдесят тысяч не вспомнил. Вот она загадка русского мужика. За большие доллары его не возьмешь. А за стакан водки – будьте любезны! Алкоголизм – это такое, доложу вам, оказывается, благо!
Довольный эффектом, Лавренцов крутнулся в кресле, обозревая ошеломленных сотрудников.
– И чего они теперь будут делать без выпасных лугов? – поинтересовался Панкратьев.
– А это не наша печаль! – ответил за Лавренцова Седых. Как и многим другим, вопрос показался ему бестактным. – Тут теперь главное, Лукьяныч, грамотно доложить Дашевскому. Нажать, что пятьдесят тысяч банку сэкономил. Может, десятку выпишет?
– Получишь ты с него, как же! – все с той же желчностью вновь отреагировал Панкратьев.
На этот раз реплику встретили сочувственно, – прижимистость президента банка была, увы, широко известна.
– Внимание!