упал на колени. – Господь и все святые, жуть какая!
– Болван! Никого он не ест! Курта убили англичане!.. – Гунтер шлепнул себя по бедру: – Опять на колени плюхнулся… А ну, вставай! И помоги, черт бы тебя задрал!
Сэр Мишель медленно поднялся, непрерывно осеняя себя крестным знамением, бормоча что-то о некуртуазных незнакомцах, которых давно следует поставить на место, и сожалея о пропитом давеча мече. Гунтер, подтянувшись, снова залез на левое крыло и протянул руку сэру Мишелю, боязливо трогавшему пальцем обшивку консоли. Наконец, тот поборол страх, и взобрался на плоскость, игнорируя протянутую ему руку.
– Где мертвец? – хмуро промолвил рыцарь, стоявший на полусогнутых ногах, и готовый кошкой спрыгнуть обратно на землю при малейшем движении дракона. Люфтваффе пока вел себя смирно.
– Иди сюда! – Гунтер указал на раскрытый колпак кабины.
Уцепившись за куртку бортстрелка, уже почти окоченевшего, он потянул его на себя, а подошедший сэр Мишель с лицом серьезным и сосредоточенным перехватил тело Курта за правую руку. Про себя рыцарь читал молитвы. Общими усилиями ставший почти неподъемным труп был перетащен через борт и уложен на обшивке крыла.
– Чем это его так? – сэр Мишель нахмурился, разглядывая совершенно незнакомые по виду и очень страшные раны. На правой половине лба погибшего зияла круглая дыра размером с монету, а затылок и вовсе был разнесен вдребезги, будто кистенем попали. Еще одна дырка находилась на груди, возле ключицы. Спина же была окровавлена снизу доверху, и, как разглядел рыцарь, внутри драконьего глаза все было вымазано в крови и забрызгано выбитым мозгом.
– Потом объясню, – буркнул Гунтер, не поворачиваясь. Он, перегнувшись в кабину Курта, пытался отыскать английские пули. Нашлись обе. И, глядя на здоровенные, с палец длиной, пулеметные снаряды, Гунтер непроизвольно возблагодарил небеса за то, что меж кабиной пилота и бортстрелка была установлена броневая перегородка. Такими железками, не будь ее, прошило бы обоих…
– Ты могилы копать умеешь? – спросил Гунтер у заинтересованно разглядывающего труп Курта сэра Мишеля.
– Не рыцарское это дело, – мигом отозвался нормандец.
– Потащили его к краю поляны… – отмахнувшись, приказал Гунтер. По его тону сэр Мишель понял, что для пререканий сейчас не время, и со вздохом слез вниз. Рыцарь взял тело за ноги, и довольно неаккуратно стащил с плоскости наземь. Тут он наморщил лоб, вспомнив кое-что важное и поднял глаза на драконьего владыку.
– А этот… – сэр Мишель указал взглядом на Курта, – он христианин?
– Был… – буркнул Гунтер. – Наверное.
– То есть как это – «наверное»? Не сарацин же! – изумился рыцарь. – Коли христианин, то священника звать потребно, и на кладбище хоронить, как и заведено! Он перед смертью исповедовался?
– Ага, по рации… – Гунтер наградил нормандца взглядом, каким обычно смотрят на тех, кого собираются убить на месте, не раздумывая. Потом вспомнились последние слова Курта, уже после появления «Харрикейнов», и немец