в пышном теле, готовую преследовать своей любовью любимого, убедительно играет Г. Волчек. Но опять у Шекспира об этой любви косвенным образом рассказывают персонажи, а в фильме Козинцев придумывает несколько, по его мнению, ярких сцен, в которых эта любовь показывается, так сказать, кинематографически. Слуга убивает герцога Корнуэльского, мужа Реганы. Тот умирает. В фильме его умершее тело лежит на столе. И пока оно лежит, Регана бежит по длинным коридорам замка графа Глостера, врывается в комнату Эдмунда и распахивает на груди рубашку: я, мол, твоя. Дальнейшее подразумевается: кадр обрывается. Одобрил бы Шекспир подобную доработку?! Неизвестно.
Любовь к Гонерильи у Эдмунда в киноварианте Козинцева рождается и вырастает в момент их совместной поездки на лошадях вдоль пустынного морского берега (свита Гонерильи куда-то бесследно исчезает). Они долго и счастливо скачут как влюбленные в замок графа Альбанского. Подразумевается, что по дороге они сговорились о своей крепкой любви.
Даже король Лир у Козинцева иногда совершает странные, необъяснимые поступки. В первой сцене, когда его младшая, самая любимая дочь Корделия отказывается льстить отцу, король Лир почему-то выбегает из замка на деревянный помост, возвышающийся над холмом, на котором стоит королевский замок, и обращается к народу, проклиная Корделию. Массовка числом до пятисот безмолвно внимает королю Лиру. Множество монологов короля Лира Козинцев сокращает до минимума (например, монологи во время бури, когда Лир один на один со стихией клянет своих неблагодарных дочерей), зато маленький Лир под трагическую музыку Шостаковича, которая заглушает его слова, оказывается снятым один в приморской пустыне, на песке, покрытом промоинами и лужами, с высоты птичьего полета, когда серое тяжелое небо, покрытое тучами, давит на маленького человечка, а ветер жутко и злобно завывает, так что опять-таки услышать слова Лира зритель не способен.
У Шекспира есть сцены, когда действие происходит в шалаше. Туда Кент приводит короля Лира, чтобы укрыться от непогоды. Там же они встречают сына Глостера Эдгара под видом сумасшедшего Тома. У Козинцева этот шалаш – громадное сооружение, в котором снова умещается целая массовка, играющая нищих. В числе нищих и Эдгар. Он укрывает свое голое тело соломой и очень неудачно юродствует. Король Лир в монологе Шекспира говорит о бедняках, которые страдают в эту непогоду, и он впервые понимает их страдания, потому что из короля вдруг превратился в нищего. У Козинцева бедняки и нищие предстают воочию (кинематограф здесь явно осуществляет принцип наглядности). К ним непосредственно и обращается король Лир – Юрий Ярвет. Козинцев, вообще, настойчиво вводит массовку в трагедию. Народ, по его замыслу, должен непременно сопровождать главных персонажей и участвовать в их конфликтах. Например, во время высадки французских войск, предводительствуемых Корделией, когда происходит сражение с англичанами, управляемыми Эдмундом, народ (старики, женщины, дети) бежит, спасается, плачет. Горят дома, крыши. Люди, одним словом, страдают