будет приходить на стрельбы и маневры? Если ее все равно как будто зачислили. Я дам ей свою запасную форму.
Начальник училища покачал головой. И все-таки, ему неожиданно понравилась эта мысль. Словно вернулся вдруг в свое собственное детство, когда море по колено и впору свернуть горы. А может, да? Никто и не поймет. Может, это приходит ученик из какого-нибудь другого училища, договорились, что он будет набираться опыта здесь.
Так на занятиях появился чужой юнкер Петя. В мешковатой, не по размеру форме, не понять, то ли мальчик, то ли девчонка, то ли вообще это Филиппок пришел в школу. Косы Петра уложила и спрятала. Никто не понял, и никто не заметил. Всем было не до того.
Понял Володя. Молчаливый, серьезный Павлик и дружил со всеми, и в то же время был всегда сам по себе. А Володя замечал многое, что не замечали другие, и привык говорить без обиняков. И он как-то подошел и спросил:
– Почему у тебя нет такого друга, с которым ты бы дружил один на один? У тебя все свои. Но нужен же какой-то собственный друг. С кем можно затеять революцию, сбежать на фронт или организовать кружок декабристов.
Павел улыбнулся. Улыбнулся и протянул ему руку. Они были такие разные с этим Владимиром. Шумный, порывистый, несдержанный. Можно сказать два слова, а скажет десять. Но «погоны у кадет разные, но душа одна».
Наверное, как-то так они и стали вдвоем уже по-особенному близкими друзьями-товарищами. Потому что иногда они теперь немного разговаривали. Вернее, говорил и делился Володя. Потому что Павел больше молчал. Иногда замечал что-нибудь по делу или отзывался на вопросы.
И Володя понял. Новенький случайный товарищ был ведь точь-в-точь как Павел. С этими своими серо-голубыми глазами. Молчал и улыбался. Только не понять было фигуры. Но все было понятно, что это тоненькая, хрупкая фигурка. Да и какой ученик с чужого училища, пусть другие верят, а он не дурак. Потому что Павел как-то сказал. У него есть сестра. Сестра-близняшка.
Он расседлывал свою лошадь рядом с новеньким. И заметил, как бы невзначай.
– Ты не Петр. Ты сестра Павла Лесса.
Она не подала виду, что ее тайна раскрыта:
– А хотя бы и так. Пусть не Петр. Петра.
Володя не удержался от улыбки:
– Значит, все равно ведь Петька!
– А за Петьку получишь, – спокойно заметила Пелагея. Правда, больше, чтобы просто что-то сказать и осадить. Она была Пелагея, Петра, Петя. Но Петька тоже звучало хорошо. Браво и лихо.
– А у меня есть книжка «Черная стрела»[37]. Там тоже про переодетую девчонку, – вдруг без всякой связи сказал Володя. Но на то Володя и был Володя. Хочешь, завтра принесу почитать?
– Неси, – как-то самим собой согласилась Петра. И улыбнулась: – Только не забудь, для всех остальных я должна остаться Петр!
– Так у тебя имя все равно Петька, – упрямо повторил Володя. – Тебя зови Петром или Петрой, никто не догадается.
И почему-то вздохнул. Сделал легкий полупоклон:
– До завтра, Петя.
Так между ним и новеньким завязалась какая-то дружба. Никто не заметил.