«Терпя́щи, взыва́ла еси́: благослове́н еси́ в хра́ме сла́вы Твоея́, Го́споди…» Лучшее чтение и лучшие книги. «С преподобным преподобен будеши, и с мужем неповинным неповинен будеши, и со избранным избран будеши, и со строптивым развратишися» (Пс.17:27).
– Ну, это ты жития святых рассказываешь, – улыбнулся Володя. – Тоже – нашла что сравнить. Это как тебя сравнить и ту девочку. Ты совсем другая. Ты больше как Павка.
Он сбился и смешался. Он сказал что-то не так. Потому что она вроде и как Павка по характеру, но все равно понятно, что это – девочка. Что-то неуловимое, что-то непередаваемо чарующее, что-то, что только – ее, оттеняет этот характер. «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их» (Быт.1:27), – понял вдруг Володя. Тайна. В ее серо-голубых глазах была тайна. Мужчины и женщины. И Бога. «Ибо все вы одно во Христе Иисусе…» (Гал. 3:28).
– Только ты все равно очень красивая девочка, хотя совсем и как Павка, – неуклюже попытался исправить он уже сказанное.
Петра улыбнулась. И рассмеялась.
Володя решил лучше перевести разговор.
– А ты что делаешь в среду, Петь?
У меня занятия, – услышал он.
Володя даже остановился.
– Ты что, еще не окончила гимназию?
– Окончила, – согласилась она. – Я домашняя учительница. У меня занятия с моими малышами.
Она чуть оживилась, когда упомянула малышей:
– Знаешь, они такие чудные. Три и пять лет. С ними так интересно, как будто открыт весь мир. Со взрослыми не так интересно, как с ними. Им можно столько всего рассказывать. Читать. И слушать, и играть, и возиться. С ними день пролетает – не заметишь, – она на мгновение задумалась и добавила: – У меня почему-то такая уверенность, что если у меня будет свой ребенок, это ведь так здорово. Растить его, открывать с ним мир. Не знаю. Или это просто чужие дети – чужие дети, поигрался – и хватит, а по-настоящему все не так. Но я бы своего ребенка ни няне, ни гувернантке, никому бы не хотела отдать. Я бы растила его сама. Чтобы он всегда был рядом, чтобы все-все вместе с ним самой делать. Он же вырастет. А время не повторится. А это такое чудное время.
Володя помолчал. Это была какая-то непонятная и далекая тема. А еще не верилось. Да ну? Этот лихой юнкер Петька, который так лихо стреляет и берет на лошади с места в карьер – она учительница и кого-то учит? Как-то не вяжется. Как и невозможно, что она, наверное, должна ведь уметь шить и вышивать. И знать вальс. Но Володя помолчал и пожал плечами. Это было не его дело. Вместо того, чтобы высказать свой скептицизм, он сказал другое:
– Тогда в воскресенье? У нас отпуск по средам и воскресеньям. Давай, я достану билеты и пойдем вечером в театр.
Это получилось как-то самим собой. Он не ходил в театры. И не понимал. Сказки смотреть какие-то. Это была несусветная глупость и пустое времяпрепровождение на его взгляд. Но кто-то ведь ходил. И это была тогда замечательная идея – пойти с Петрой.
Петра тоже не любила и не понимала театры. Но это был Володя. И она согласилась. Ради дружбы:
– Давай.
В