свои словеса замками железными, бросаю ключи под горюч-камень Алатырь! И ничем мой заговор не отмыкается», – закончила бабушка свое повествование и встала потихоньку.
– Бабаня, – спохватился Ванька, – о чем заговор, в сундуках что?
– Заспался, – улыбнулась бабушка, приглаживая внуку вихры, – самое интересное прослушал. Слова говорил такие, после которых люди на смерть за Родину идут, и не боятся. А в сундуках тех сила наша несметная, секрет ее враги разгадать не могут, от того боятся нас пуще смерти. Спи, давай, – она поправила одеяло и не успела выйти, как Ванька уже крепко спал.
– Охо-хо, старость не радость, с мальцом-то хлопот полон рот, за день намаешься, – вздыхала бабушка, сноровисто замешивая тесто.
– Без хлопот, что за жизнь? Без него скушно было, – дед сидел за столом и шумно пил чай вприкуску с сахаром, поглядывая в темнеющее окно.
…А Ваньке в это время снился сон: будто он с дедом в саду зажигает костры вокруг яблонь и густой дым окутывает деревья, отгоняя мороз.
Поодаль стоит одинокая, застывшая в лунном свете дикая яблонька, и кажется Ваньке, будто она стонет от лютого холода…
– Что надулся, как мышь на крупу, – добродушно посмеивался дед, глядя на обиженное лицо внука. – Мороз трескучий был, аж дыхание перехватывало. Вот подрастешь маненько, тогда другое дело.
Хлопнула сенная дверь, и через мгновение вошла розовощекая с морозу бабушка: на ее круглом благостном лице застыла умиротворенная улыбка.
– К обедне ходила? – оживился догадливый внук. – Чего принесла?
Он нетерпеливо ожидал, пока улыбающаяся бабушка бережно вешала на гвоздь плюшевый пиджак с шалью.
– Мороз-то поутих, кажись, – она протянула внуку просвирку.
Грызя божий дар, он более миролюбиво глянул на деда:
– Дед, а ваш город на горючем камне построили? Ну, на том месте?
– Может и так, – сухощавое лицо деда просветлело. – Заложен он был еще при царе Иване Грозном, как сторожевой город…
– Хлебом не корми, только бы ему истории разные калякать, – ворчала бабушка, снимая с квашни марлю и засучивая рукава.
Ванька восторженно кинулся к нему на колени, обхватил за шею:
– Ты рассказывай, не слушай бабушку. Пусть она тесто месит.
– Тогда каждую осень караулы наши степь за лесом жгли, чтобы значит, ногайцы в присурье не ворвались.
– Ногайцы, это татары, дедуленька? – взволнованный Ванька замер.
– Они самые, – подтвердил дед, – Ногайская Орда. Как нагрянут бесчетно с Дикого Поля, сколько народу извели, в полон угнали, не счесть. Вот и построили города-крепости цепочкой, вдоль леса, от набегов, значит. Город наш знатный, – с гордостью произнес он, – его когда-то разинский атаман Нечай брал. Говорят, сам Степан Разин в пещерах на Стрелке прятался, когда воеводы царские войско его под Симбирском разбили. Бывал я в тех пещерах, в детстве еще.
– Далеко они, дедуленька? Пойдем туда!
– Вот лето настанет, видно будет…
Бабушка старательно месила тесто: