Ландшафты Алигьери. Эстер Сегаль

тоже из бархата.

      – Прошу любить и жаловать, – Гоголь взял на себя роль посредника в нашем знакомстве, – Уриэль Акоста.

      Мы пожали друг другу руки. Но, к своему стыду своему, я так и не понял, с кем совершаю рукопожатие.

      – Судя по Вашему костюму, Вы… – начал я осторожно и замялся.

      – Все правильно, – подхватил он, облегчая мою задачу. – Покрой старинный. Мода конца 16 – начала 17 века. Сшит в Голландии, где я прожил последнюю часть моей жизни. Это 23 года. А первую (и обратите внимания, как причудливо ложатся цифры), то есть 32 года, я провел в Португалии. Это моя родина, исторгшая меня без всякой пощады.

      – За что? – удивился я.

      Он же сразу задал мне встречный вопрос:

      – Вы знаете, что такое быть евреем?

      – Э-э-э-э, – смутился я. – Это – очень многострадальная нация.

      – В Португалии конца 16 века нельзя было быть евреем. Поэтому вся моя семья приняла ложное крещение. Ложное, потому что только на улице мы изображали из себя христиан. Дома же, наедине с самими собой, мы оставались приверженцами своей исконной религии.