он умчался в лес, потому что темнело уже и где-нибудь его наверняка ждали другие люди, попавшие в беду.
Двое из отряда фенниев, вернув Тристану его оружие и подарив на память ирландский меч, запалили факелы и первыми, показывая дорогу, двинулись в сторону Черного Брода, то есть порта Ат-Клиат, будущей столицы Эрина, которую безжалостные потомки англов и саксов назовут смешным для ирландского уха словом Дублин. Из этого будущего Дублина и отправлялся утром торговый корабль, державший курс на Кардуэл, знаменитую северную резиденцию короля Артура. Направление рейса, скажем прямо, подвернулось не слишком удачное, но выбирать Тристану было некогда. Главное – попасть на родную британскую землю, а уж в Стране Логров никакой путь длинным не покажется.
Глава четвертая,
От всей души радовался король Марк вернувшемуся в родные края Тристану – своему любимому племяннику. И даже не удивлялся. Он уже понял, что Тристан совсем не обычный человек. Трудно было не видеть, какие невероятные вещи удаются порой этому юному рыцарю, и король верил в его победу и в его возвращение с самого того дня, как попрощался с племянником на пустынном берегу, возле ветхой лачуги отшельника. Если б не верил, никогда бы не позволил себе оттолкнуть от берега ту ладью. Уж лучше бы сам отправился за море, в Ирландию, и там униженно просил бы у однажды победившего его Гормона всяческих снадобий для больного Тристана. Ради любимого мальчика Марк способен был и не на такое, но знал, точно знал – не понадобится это. Ведь Тристан Лотианский оказывался теперь едва ли не первым рыцарем во всей Британии. Слава о нем дошла уже и до Камелота. Приближенные самого короля Артура передавали не раз с гонцами, что ожидают они Тристана у себя, ибо найдется ему сиденье за легендарным Круглым Столом.
Вот почему король Марк не слишком удивился, завидев вновь перед собой чудесно исцеленного и возмужавшего Тристана. Не удивился, но обрадовался несказанно. Обрадовались, надо сказать, многие: Курнебрал и Эдвард Умелый, верный друг Будинас из Литана и верная подруга Луша, встретившая хозяина заливистым громким лаем, вилянием хвоста и мокрыми неуемными поцелуями.
Но были и те, кого не порадовало возвращение Тристана, – знатные бароны, придворные короля Марка, еще год назад почуявшие в юном рыцаре конкурента. Когда на знаменитом общем сборе по поводу прибытия ирландского сатрапа Моральта Тристан впервые заявил о себе голосом не мальчика, но мужа, помимо вздохов восторга и облегчения, отметил он и мрачные взгляды, полные зависти и злобы. Теперь он четко вспомнил, чьи это были взгляды. Четверо особенно близких к Марку баронов люто ненавидели юного героя. Странными были их имена для русского уха: Андрол, Гинекол, Денейлон и Гордон.
Тристан любил мысленно позабавиться с этими именами. Разгуляться было на чем. Андрол и