там, где она хрупка или где в ней напряжения максимальны: тогда возникает даже пара двукрылых каустик – пара встречных эволют, чьи «клювы» обращены наружу. Если они достаточно близки, то образуется ромбовидная фигура, сглаженный окоём которой напоминает профиль чечевицы или двояковыпуклой линзы. Не таков ли по форме на картинной плоскости разрез губ, глаз, будто оставленный в кожном покрове опытной рукой неведомого хирурга? Подобный «эффект надреза» уже трудно назвать дефектом, ибо он – ради функционирования системы, ради доступа к её «недрам». Не тождественны ли по рельефу кора древесная и земная, если присмотреться к виду их расщелин? И это, бесспорно, всё те же фигуры обтекания. Назначение, метод исполнения, способ моделирования у природы – различны, а принципы – инвариантны, едины. Посмотрим на звёздную систему – галактику – сбоку, на листья растений, на бутон цветка, на тело птицы и рыбы, на любой двигающийся в окружающей его среде объект или омываемый внешними течениями. Всегда – оптимальное, целесообразное внедрение вдоль изолиний некоего силового поля. Отсюда архитектоника раковин двустворчатого моллюска, сходная со способом складывать в молении ладоней.
Коллаж 14. Игра каустик
Неизменны очертания линий напряжения и охраны, линий хрупкости и рассечения, линий обтекания и изгиба – этих драпировочных свойств пространства, «лепящих» в нём так называемые «блины Зельдовича» [11] – как были названы протогалактические неоднородности вещества в ещё молодой Вселенной. Все эти очертания универсальны и задают тон в разнообразных проявлениях нашего трёхмерного мира.
Так, и в самом деле, это «удары-двигатели, их полезность и благо надо понять» [1, т. 8].
Представим, что если в момент преобразования система держится под чьим-то пусть незримым, но чутким и разумным контролем, идущим с более высокого уровня мироздания, или она сама способна его осуществить благодаря развитому, расширенному самосознанию (слышали о возможностях Архатов), то катастрофы не будет, границы минуются спокойно и незаметно, как переход ко сну – другому состоянию сознания. Значит, для такой вполне сформировавшейся системы, потому необычайно сложной, всё случившееся вовсе и не резкий фазовый переход, а естественное продолжение в будущее, в иную мерность; путь трудный, но преодолимый в силу приобретённого опыта.
Закономерна необходимость иерархичности, по-гречески – священноначалия. О том ведала древность, в этом убеждается наука, теперь знает синергетика. В проявлении простейшем – это квантованность, пространственная оболочечность, слоистость фактически каждой системы знакомого нам физического мира, сформированная цикличностью его процессов. Не балансирует ли Природа в основном на пограничных ситуациях? Не это ли заставляет её столь успешно флуктуировать, порождая неисчислимое разнообразие форм?
Оставленная в глубинах и в прошлом череда границ, устремлённые