дело молодое, подневольное. У них мамы и папы есть на крайний случай. А я сам себе и мама и папа. У меня семья. Даже две. И даже три. А платить за то, чтобы выслушать, как вы плаваете в результатах моей работы, – увольте! – Доцент снова начал шумно прихлёбывать поданный ему старшей лаборанткой горячий чай, любовно обнимая шерстяными перчатками фарфоровую чашечку. – Так что не надейтесь на мой доклад. Я, разумеется, буду участвовать. Но только через вашу голову. И со своим докладом!
– Да что вы себе позволяете, Юрий Владимирович! – Веер замельтешил ещё безумнее, размазывая по пространству логотип корейского ультразвукового бренда. – Ладно! – внезапно успокоилась профессор. – Мы с тобой, Юра, потом поговорим, – завершила она почти ласково. – Людочка, закройте, пожалуйста, окно, – и вовсе уж трепетно обратилась Елизавета Петровна к старшей лаборантке.
Людмила Николаевна поднялась с кресла при журнальном столике, запахнула меховую жилетку и пошла закрывать окно.
– Следующий вопрос – защита докторской нашего начмеда. Вам туда идти не обязательно, но мы должны скинуться на подарок от кафедры!
– А вдруг Сёма ещё и не защитится? – хохотнул неутомимый доцент Матвеев. – Вот вдруг возьмёт кто-то из членов специализированного диссертационного совета да и проголосует против? А если против будут единогласно? Я такой туфты, что вы нагнали в работу нашего прекрасного Семёна Ильича, ещё и близко не встречал! Какая там докторская?! Это даже на толковый реферат не тянет! Хотя о чём я тут…
– Юрий Владимирович!
– Да?! – с подобострастной готовностью изогнулся в сторону профессора доцент.
– У Семёна Ильича отличная диссертация. Вы же читали отзывы оппонентов!
– О да! И даже сам написал хвалебную рецензию. Разве я могу отказать старому другу и тем более начмеду?! Разве может быть что-нибудь важнее экобиопсихосоциогеофакторов в развитии ранней преэклампсии у менеджеров среднего звена? – доцент откровенно заржал.
– Не надо передёргивать, Юрий Владимирович!
– Да ну что вы! Это я ещё недодёргиваю!
– Юрий Владимирович, вас не ждут в операционной? – язвительно поинтересовалась Елизавета Петровна.
– Нет. Вы разве не в курсе, что сегодня в клинике неоперационный день, дорогая моя? Профессор обязан знать, что понедельник в нашей клинике – неоперационный день. Оперирующий профессор, разумеется, – скромно завершил он, театрально потупив глазки.
– Вы, Юрий Владимирович, слишком много себе позволяете! – зловеще начала Елизавета Петровна.
– Апчхи! Апчхи!! Апчхи!!! – не выдержал несчастный аспирант.
– Прекратить! – рявкнула профессор и швырнула веер на стол.
– Изви… Изви… Изви… АПЧХИ!!! – грохнул бедолага-аспирант так, что со стола слетели бумаги.
– Вон!!! И не вздумайте просто уйти!!! Идите в поликлинику, открывайте больничный!
– АПЧХИ!!! – заплакал аспирант, отползая к двери.
– Людочка! Откройте окно!.. Теперь вы, Татьяна Георгиевна! Когда