созвонившись днем с Мариной, часам к девяти вечера они приезжали. У хозяйки уже был готов стол с прекрасными напитками и разнообразными угощениями. Владимир приезжал попозже, уже после спектакля. «В нашем с Мариной застолье, – рассказывал Борис Асафович, – Володя никогда не выпивал. Он рассказывал всякие театральные новости. Всегда был душой компании и всегда был на нервном подъеме. К концу ужина Володя говорил: «А хотите, я вам покажу… одну свою новую вещь?» Он брал гитару и начинал петь. Иногда врубал мощную технику и воспроизводил только что сделанную запись. И всегда это было для нас неожиданным, и всегда буквально пронзало сердце. Сидели допоздна – далеко за полночь. С ощущением праздника, который дарил нам Володя».
Конечно же, они встречались и случайно, на лету, без всякой чинной предварительной договоренности.
«Мы делаем крюк через заваленную всяким хламом, но уютную дачу Беллы Ахмадулиной, – вспоминала свои московские путешествия Марина Влади. – Чувствуется, что внешний вид дома не имеет никакого значения для хозяев. Мебель здесь совершенно случайная, чистота сомнительная. Кошки и собаки играют прямо на кроватях с детьми поэтессы… Если Белла дома, все затихают и лишь только слушают. Звучит ее неподражаемый голос, бледное трагическое лицо поднято к небу, шея напряжена, вены как будто готовы лопнуть – это и боль, и гнев, и любовь. Выпив немного вина, она разражается веселым и свежим смехом, и время, остановленное на какой-то момент ее талантом, потекло вновь…»
Однажды волею судьбы Белла оказалась в Минске, на студии «Беларусьфильм», куда ее заманил знакомый режиссер Валерий Рубинчик. Он снимал картину о мальчишках и войне, но работа шла очень трудно. И тут режиссера осенила идея, он позвонил Белле, принялся жаловаться, что вот, мол, льет проливной дождь, а выпить нечего, фильм запрещают, говорят, что слишком мрачный… Может, нарифмуешь что-нибудь, Белла?.. Выручай!
Сценарий ей был знаком, он был трогателен и необычен. Она «нарифмовала»:
Жизнь давно разминулась с войной,
Но страданьем детей и поэтов
Неизбывных цветов и сонетов
На земле нескончаем венок…
И потом, по просьбе режисера, приехала на Минскую киностудию, чтобы записать на пленку закадровый текст.
В тот день работа длилась бесконечно долго, дубль за дублем. Барахлила техника, капризничал свет. Когда все наладилось и звукорежиссер дал отмашку, Белла вновь начала читать. Валерий Рубинчик любовался ею, тихо радовался тому, что она нежданно-негаданно подарила ему название для будущего фильма – «Венок сонетов». Но!.. Неожиданно дверь в студию решительно распахнулась, и на порог буквально влетели Высоцкий и Марина Влади. Откуда, как? Оказывается, в соседнем зале они записывали песни к какому-то фильму. Кажется, у Виктора Турова…
Уже облагодетельствованная белоруссами Белла тут же взялась теребить Высоцкого за рукав:
– Володя, а вот тебе деньжонки!
– Какие еще деньжонки? Ты что, с ума сошла?!
– А помнишь,