деньги на дорогу. Написал письма домой и друзьям, не сообщая ничего о предстоящих изменениях, уверенный в том, что мой преемник перешлёт мою почту, – ему я оставил свой новый адрес. Только Толику Штанько, я написал всё, со всеми подробностями. Ещё прошлой осенью его забрали в другой полк – так я не тосковал, даже в первые дни срочной службы.
Вечером, после ужина, со старыми друзьями из 118-го взвода, пошли в солдатскую чайную. Невелико меню в солдатской чайной – молоко, чай, газировка, бутерброды с колбасой и сыром, булочки с маслом… Важно другое – посидеть в компании друзей, вспомнить начало совместной службы, посмеяться над курьёзами первых месяцев службы, подумать и помечтать о будущем, пожелать друг другу удачи. Кто знает, может, и не увидимся больше никогда – посмотреть друг другу в глаза. В общем, провели последний вечер. Субботним утром вся рота отправилась в автопарк. Пошёл вместе со всеми. По сути дела, я уже был там никому не нужен, и мне самому там делать было нечего, но и сидеть одному в казарме тоже не хотелось, всё-таки щемило сердце, да и на людях веселее, и время проходит быстрее.
Между обедом и ужином, накупив всякой вкуснятины в той же чайной, всем «телефонным» взводом, вместе с командиром роты, старшим лейтенантом Даниловым, устроились в аккумуляторной. Совсем недавно, он был нашим командиром взвода. Почти у каждого из нас были свои заведования, свои рабочие места. Телефонисты – те целыми днями на «линии», – контролировать нас практически невозможно – он доверял нам, мы старались его не подводить. Он специально пришёл в выходной день – ещё накануне предупредил, чтобы я без него не уезжал.
Как бы там ни было, но расставаться со всеми ними было очень жаль – ребята были очень хорошими, дружелюбными; всегда приходили друг другу на помощь Одного только мы недолюбливали – сержанта Асланова – числился он инструктором шоферов. Родом из Чечни, у него всегда был колючий, недобрый взгляд, и держался он всегда особняком – ни с кем не общался и не дружил. Особенно он не взлюбил одного из наших шоферов, Алиева из Дагестана. Примерно также он относился ко мне, хотя мы с ним почти не пересекались.
Посидели, посмеялись над «молодыми», по сути, над самими собой, когда были такими же неумехами… Собственно, каждый и смеялся над самим собой. Смеяться над другими непринято. Даже безобидно…
В первую очередь здесь ценится дружба и взаимовыручка.
В казарме, как в деревне, ты у всех на виду, такой, какой ты есть. Здесь ничего не утаишь, ни плохого, ни хорошего… Стоило мне немного «зевнуть» и уже весь взвод знал о моей фотографии в морской форме. Естественно, на прощальном вечере посыпались расспросы… Темнить не имело смысла, пришлось повторить примерку. Реакция была примерно такой же, как и при первой примерке среди «дедов». Расстроился только командир роты.
– Мы же от чистого сердца подарили тебе офицерскую фуражку и курсантские погоны, а выходит, что они тебе не пригодятся. Жаль.
– Разве