и сына проводить.
– Почему в техническое, а не в лётное?
– В лётное мать не пустила, пришлось уступить.
– Скажите, сержант…
– Товарищ сержант, – перебил его отец.
– Скажите, товарищ сержант, правду они говорили, что все сержанты и старшины – звери и деспоты?
– Что тебе отец говорит по этому поводу?
– Ничего не говорит. Сам узнаешь. Послужишь и узнаешь.
– Правильно говорит. Первые несколько месяцев будет очень тяжело физически, но ещё тяжелее будет морально. Нужно перебороть себя, своё «Я», нужно научиться заставить себя промолчать, когда хочется возразить, поспорить. Нужно заставить себя отвечать «Есть!» во всех случаях. Всегда. Тогда тебе никто страшен не будет.
– Скажите, товарищ сержант, эти первые несколько месяцев – это сколько? Два, три, полгода?
– Что касается меня, то менее двух месяцев. После курса молодого бойца и принятия присяги, девять месяцев учился на курсах радистов, а это не спецназ ГРУ. К тому же во внутренних войсках служба несколько иная, чем в Советской Армии, да ещё в Москве. Что и сколько будет в училище – не знаю. Может быть с полгода – год, потом втянешься. Вероятно, это только начало, – начало офицерской службы будет тоже нелёгким.
– Скажите, товарищ сержант, этот знак – показал на «отличника ВВ», – дают за избиение и расстрел заключённых? – Кто вам сказал такую ерунду? Во – первых, этого не может быть в принципе, во – вторых, я же радист, а не конвойный.
г. Даугавпилс, ДВВАИУ. Август 1967 – июнь 1970 гг
В Даугавпилсе, на вокзале, нас встречали лейтенант Лукин и Володя Егоров. Пересчитав приехавших, усадив их в одну машину, Лукин оформил все документы, предложил капитану поехать с ними отдохнуть, но он отказался. Простившись с сыном, капитан вложил мне в руку записку с домашним адресом.
– Присмотри за ним, сержант. Если что, напиши.
– Не волнуйтесь, товарищ капитан. Конечно, присмотрю. Он сам умеет за себя постоять. У меня есть на примете несколько хороших ребят, я его познакомлю с ними, – вместе им ничего не грозит. Если нужно будет, обязательно напишу. Счастливо вам!
– И тебе удачи!
Занятые вознёй с молодыми, Лукин и Егоров совершенно не обращали на нас никакого внимания. Мы погрузились во вторую машину и поехали в училище. Утром Володя смотрел на меня, не понимая, откуда я появился.
– Ночью, вместе с вами приехал. Ты так был занят, что даже не обратил на меня никакого внимания.
– Посмотри, сколько народа приехало – каждую ночь ездили встречать, сегодня, кажется, последние. Ты чем собираешься заниматься?
Действительно, население общежития увеличилось почти в три раза, по сравнению с тем, что было при мне.
– Лукин в моё отсутствие не вспоминал обо мне? – вопросом на вопрос спросил я.
– Один раз, когда народ стал собираться. Он один абсолютно не справляется, – в семь утра он уже здесь, в десять вечера он ещё здесь. Почему ты про него спросил?
– Так, из любопытства. Тебя