во весь голос: «Бедный ты мой подранник, кто же это над тобой устроил такое глумление»?
Кабан поднялся на задние ноги и с удивлением посмотрел на расстроенную хозяйку, словно всем своим видом давая понять, что ему очень даже хорошо и она зря так расстроилась. Для убедительности он даже уткнулся своим пятачком ей в колени и пару раз хрюкнул. Выглядел побритый хряк смешно и жалко. Кожа блестела от остатков мыла. Уши свисали на глаза, и ему приходилось трясти головой, чтобы они не закрывали глаза.
На крик Марфы стали собираться люди. Одни от души хохотали над увиденным, другие сочувствовали ее горю. Были среди них и такие, кто равнодушно взирал на происходящее. Среди них была и Мария Чижикова. К ней и подбежала разгневанная хозяйка хряка.
– Это работа твоего байстрюка Афоньки, – размахивая перед ее лицом кулаками, завопила пуще прежнего Марфа. – Такую подлость может придумать только он.
– Что вы такое говорите, Марфа Федоровна? – обиделась Мария. – Во-первых, сын уже третий день с постели не встает. У него ангина. Во-вторых, он не байстрюк. У него был законный отец.
– Был да сплыл, – огрызнулась Марфа.
В это время в толпе раздался громкий смех, и кто-то из ребят крикнул: «Забрили хряка в солдаты. Конец его бизнесу». Марфа оставила в покое Марию и стала всматриваться в толпу. Но, не увидев, кто это так зло пошутил над ее любимцем, на всякий случай погрозила:
– Я тебя, недоносок, забрею. Так забрею, что родная мать не узнает. – Женщина вдруг расплакалась. Увидев ремонтирующего забор соседа, жалостливо то ли сказала, то ли спросила:
– Что же это такое творится, Георгий Данилович? Не успела отлучиться на несколько часов, а в моем хозяйстве появился вредитель. Ведь осрамили меня на всю деревню, надругались над моей старостью.
– Моя покойная мама говорила, что зло всегда порождает другое зло, – спокойно ответил Жорка. – А еще она советовала: если хочешь воткнуть в сердце соседа шило, то сначала попробуй в свое сердце воткнуть иголку. – Марфа подозрительно посмотрела на поумневшего соседа. Никогда прежде таких умных речей она от него не слышала. А тот стал успокаивать ее. – Ничего страшного не произошло. Твой Мырдик жив и здоров. А щетина до холодов отрастет. Зато сейчас ему хорошо ходить без шерсти.
Марфа молча направилась к себе во двор, а за ней следом засеменил обритый от ушей до хвоста Мырдик.
Николай Викторович Шуленин
Лето стояло жаркое, дули горячие суховеи. Жители деревни заканчивали уборку зерновых. В поле работали все, кто только мог быть хоть чем-то полезным. Работники конного завода отправились вместе с табуном на луга сразу после сенокоса. Там, среди сочной зеленой травы, они разбили полевой стан. Несколько палаток, в которых жили пастухи и конюхи, стояли на возвышенности. Из них хорошо был виден пасущийся табун лошадей. Чуть поодаль свои палатки установили специалисты.
С первых же дней пребывания табуна в степи владелец конного завода Николай Викторович вместе с ветеринаром