и отошел в сторону.
Тао бросился вперед, как тигр. Он не смотрел в лицо человека в голубом халате. Все внимание его было приковано к той точке между ребрами, которую ему недавно показал Фэн. Нож резко взметнулся вверх, и Тао вложил в удар все свои силы, стремясь пронзить насквозь шелк богато украшенных одежд и заплывшую жиром плоть. Только так, не останавливаясь… Единственный выход.
Горячая, густая кровь окропила его руку, от меди старого кинжала резко пахнуло, как в мясницкой лавке. Мужчина захрипел и закашлялся. И только тогда Тао взглянул в его лицо. Лучше бы он этого не делал. Заплывшие жиром щеки и трясущийся подбородок, расширившиеся от удивления глаза. В глазах жертвы промелькнул момент осознания – хмельная беззаботность внезапно покинула умирающего.
Лезвие ножа сломалось, и Тао отскочил в сторону, выдергивая рукоятку. Он помчался прочь, стараясь скрыться в темном переулке. В любую минуту крики приятеля убитого могли привлечь городскую стражу, Тао почти слышал свист летящей стрелы. Он представил, как она вонзится в спину и проткнет насквозь его сердце, как то ржавое лезвие, которое только что вошло в грудь знатного господина.
Тао впервые отнял чужую жизнь. Он не чувствовал ни радости, ни сожаления. Правда заключалась в том, что мальчик не ощущал вообще ничего. Ничего, даже отдаленно напоминавшего ему нервное оживление или вспышку голода, граничащего с животным желанием, охватывавшим его после похищения еды с рынка.
Тао нашел Фэна в условленном месте. Гадко улыбаясь, главарь шайки разбойников бросил три монеты в ладонь Тао.
Тао сам не знал, куда шел, он миновал дом удовольствий, и ноги привели его к знакомой лачуге, приткнувшейся на тихой, спокойной улочке. На небе занималась заря, однако кругом стояла особая тишина, обычно предшествовавшая гонгу, возвещавшему о начале работы рынка. Окошко тетушки было открыто. Пожилая женщина верила, что с ней не случится ничего плохого. Стоя на ступеньке крыльца, Тао слышал, как она помешивает в горшочке с рисом, предназначенным на завтрак. Жар ее очага доходил до него, теплый и сладкий, заволакивающий сознание и манящий к себе.
Тао еще раз взглянул на спрятанные в руке монетки – слабо поблескивавшие серебряные кругляши, испачканные рыжими пятнами. Он дочиста протер монеты рукавом и бросил их в окно, прежде чем развернуться и скрыться прочь.
Настоящее время – 759 год н. э.
Лин Суинь легко удалось влиться в привычный ритм распорядка дня, едва наместник освободил ее из заточения в гостевых покоях. Вся хозяйственная жизнь в доме была четко организована в сдвоенном внутреннем дворике. Каждое утро Лин слышала, как слуги подметали его мощеную поверхность. Из садика доносилось щелканье ножниц садовника. Кухня находилась в руках лысого повара, которого все звали просто Повар. Отряд воинов охранял внешние границы дворца, однако они редко появлялись во внутренних помещениях. Наблюдая за ними из окна, Лин Суинь могла судить по их перемещениям о наступившем времени суток.
Жизнь вошла в обычную