дерзновенная кровинка заморского викинга, одного из тех «варягов, дедов лихих», во славу которых поднимает в замечательной балладе графа А. К. Толстого заздравную чашу князь Владимир. И вполне уместно, завершая этот очерк, повторить его слова: «Жива наша русская Русь!» до той поры, пока бродит в ней эта варяжская струя, пока будит она мысль и вдохновение Д. А. Мачинского, его единомышленников и последователей и восстанавливает для непредвзятого читателя озаренные светом исторической истины почти неуловимые, но достоверные образы этой исчезнувшей и бессмертной Руси.
В кратком очерке, <…>, к сожалению, нет возможности даже бегло перечислить многие другие грани таланта юбиляра. Оставляя в стороне литературные, поэтические и риторические его дарования, мы в заключение все же считаем необходимым сказать еще об одном из них. В своей творческой деятельности Д. А. Мачинский не только генерирует научные идеи, гипотезы и наблюдения. Он в большей степени является их дарителем, проводником в жизнь через своих друзей, всех тех, кто откровенно общается с ним. И если можно говорить о феноменальности Д. А. Мачинского, о загадке магнетизма его личности, притягательности его научных, литературных и публицистических трудов, то в основе всего этого, безусловно, кроется огромная человеческая и научная щедрость Д. А. Мачинского, его сердечное отношение к людям и его искреннее стремление Творить Добро.
Этот текст сейчас, по прошествии лет, хотелось бы дополнить несколькими наблюдениями, касающимися общей научной концепции Д. А. Мачинского, и опубликованных в основном после 1993 года работ ученого, посвященных древнейшему периоду.
Научное наследие Д. А. Мачинского тематически многогранно и диахронически обширно, но вместе с тем крепко спаяно географией, в рамках которой предстояло распространиться в высшей точке своего развития Российскому государству. В своей совокупности оно представляет собой попытку уловить пульсации, пронизывавшие в разные эпохи объединенное этой географией пространство, нащупать, двигаясь с разных сторон, время и место выхода на историческую арену славянства и, наконец, проследить, какие процессы, какие взаимодействия славян и с какими другими этносами привели к возникновению Русского протогосударства как исходного пункта его дальнейшего оформления и распространения. Это сквозная линия, которую Д. А. Мачинский никогда не упускал из виду, точнее, линия кругового движения, которая, выйдя из точки первоначального вопрошания и описав круг длиной в научную жизнь, возвращается к себе с ответом. Действительно, вопрос был задан уже в первых статьях и докладах 1963–1976 годов, посвященных проблеме этногенеза славян и их выделения среди археологических культур рубежа н. э. в Восточной Европе. Довольно быстро, в статье «О местах обитания и направлениях движения славян I–VII веках н. э.» (Мачинский, Тиханова 1976), была сформулирована и концепция, узловые моменты которой рассматривались в серии отдельных работ,