развития и места-то не остаётся. Вот такая печаль.
После развода. (Преодолевая неуверенность в своих силах, женщина учится заботиться о себе, быть самой себе поддержкой и опорой)
Внутренняя мизогиния: разные лица, одна сущность
Когда очень много лет назад я начала рефлексировать на тему всего происходящего со мной в контексте моего женского пола, то первое, что включалось, было «это не про меня». Однако душевная боль продолжала изливаться, а поиски источников всегда приводили к закономерным результатам. И тогда было очень горько обнаруживать в дальних закоулках души, пыльных чуланах, а иногда и в запертых на множество засовов темниц, ещё одну часть себя. Они были разного возраста, эти Я. Они выглядели по-разному. И лишь одно было общее у них. Они были немы.
Никто из них не могла рассказать о том, как она очутилась здесь, в этом закоулке, чулане или темнице. Но, взглянув на каждую из них, я узнавала то, что встречала очень много раз, только в других. И при каждой такой встрече резонирующая часть моего Я начинала колотить в запертую дверь и пыталась кричать, но тщетно. Я не могла её услышать, ведь она нема. Зато я чувствовала что-то неприятное, что чувствовать совсем не хотелось.
И тут на помощь приходил один персонаж. Палач. Он приходил и утихомиривал разбушевавшуюся пленницу. У него есть аргументы, разные. И после проделанной им работы я могла со спокойной совестью в ответ на действительно трагическую женскую историю сказать: «Такого у меня точно нет! Я же этого не чувствую! И не будет! Я не дура!» А бывало ещё круче. Когда похожий опыт у меня был, то ответом часто звучало: «А у меня было тоже, и ничего!» А иногда… Мне правда очень стыдно сейчас, но из песни слов не выкинешь. Я говорила: «Смотри, ты сама ответственна за свою жизнь! Ведь очевидно, что надо было сделать не так!»
Но долго в таком режиме не протянуть. Когда слишком много частей Я оказываются отсечены Палачом, чтоб не страдали и не портили такой красивый праздник, Душа мертвеет. Кого-то это вполне устраивает. Это даже в чём-то удобно. Можно пойти и напитаться кем-то более живыми, если прям голод одолеет. Зато не больно. Я же ничего не чувствую.
Но я хотела быть живой, сама не знаю почему. Поэтому в поисках источников боли мне пришлось спуститься очень глубоко и разыскать их всех, всех моих Я, приносящих это беспокойство.
При очередной встрече я почувствовала ужас. Молодая женщина сидела в огромной луже крови и плакала. Я почувствовала, что физически не могу подойти к этой части себя, не перепачкавшись в моей крови, которую я так не хотела потерять. Но эта была жизнь, которую я жаждала обрести. И я пошла вперёд. Было страшно. Мне казалось, что с каждым шагом я становлюсь ею, а этого совсем не хотелось делать. Но так и случилось. Я стала ею. Собой. Я открыла глаза уже нового тела. Оно было обескровленным, но живым. Это было фантастично, чувствовать себя живой.