попробовал он отшутиться. – В детстве паровоза боялся, в зрелости – женщин в полумраке прихожих… Очень рад бы, Ирина Владимировна, но, извините, не могу. Я уже наблюдался сегодня в чужой постели. Из нее, собственно, и к вам. Пригласите меня, пожалуйста, послезавтра, когда проблемы утрясутся, договорились?..
Он не мог уйти просто так, чувствовал – совершает ошибку, но куда уж тут вникать в ее природу? Забрался на ребячьей площадке в паровозик (таких он в детстве не боялся) и принялся безжалостно опустошать сигаретную пачку, наблюдая за ночными посетителями дома.
На лампочках над подъездами местный ЖЭК экономил – все равно побьют, а не побьют, так выкрутят. Двор в районе полуночи погрузился в тишину. Гасли окна. Последним в наблюдаемом подъезде погасло кухонное – на первом этаже. Входная дверь стала серой. Холодало. В ноль часов семь минут соседний двор огласил хохот загулявшей компании. Неясные тени проплыли по пустырю и пропали. По прошествии четверти часа зашуршало по подъездной дорожке. Максимов напрягся. Человек до подъезда не дошел – свернул в соседний. Приглушенный мужской кашель, скрежет петель. Через несколько минут по этой же аллейке, но с другой стороны, зацокали каблучки – женщина спешила. Но и данную особу подъезд клиентки не привлек, проследовала мимо и свернула за мужчиной – в соседний. Невнятное пятно и тот же скрип…
Нагулялся Максимов предостаточно. Будет спать как убитый. Подавив зевоту, он выбрался из паровозика и размашистым шагом направился к вокзалу – ловить первое подвернувшееся такси.
3
– Ты не посеял в ее квартире семена разврата? – искренне изумлялась наутро Екатерина. – Тяжкая болезнь, Константин Андреевич. Я понимаю, можно быть правильным на словах – и всячески поощряю эту инициативу, – но на деле!.. Берегись, так можно совсем от жизни оторваться. Задумался о чем-то, нет?
– Думаю, – огрызнулся Максимов, – можно ли женщин посылать в космос?
– А зачем? – не сообразила Екатерина.
– Гы-гы, – заржал Вернер. – Это довольно далеко и вполне прилично. Отстань от него, Екатерина. Видишь, батька волнуется.
– Константин Андреевич, а вы еще раз позвоните, – подал дельный совет Олежка. – Может, вышла куда?
Повод для волнения был достойный. Ни домашний, ни сотовый телефоны Ирины Кулагиной не отзывались. По городскому номеру – длинные гудки, по мобильному – «Абонент отключил телефон»…
– Вспомнила, – хлопнула себя по лбу Екатерина. – Был подобный прецедент в местной криминальной практике. Лет уж восемь тому. Некто Черемуха – задвинутый на язвах современного общества, страстный и положительный борец с безнравственностью – узрел во сне Господа в белых одеждах и лично из высоких уст принял установку: дави шлюх! Парень был простой как рубль, года три в психушке отсидел, понабрался от мыслителей… Сунул нож под мышку, удавку в карман и отправился на божий промысел. Подцепил хорошенькую шлюшку, заволок в подвал, привязал к трубе и объявил, что на третью ночь она умрет. А пока это радостное событие