весьма солидные и спускал все лишь на мартовских прогулках.
Леночка подошла к Леониду Ильичу и отобрала кота. Тот сразу обнял ее обеими лапами, больно впившись в плечи, и испуганно тыкнулся горячим носом под подбородок, как бы желая сказать: «Спаси, хозяйка!» Леночка гладила его и чувствовала, как внутри, под шерстью, все дрожит и колотится.
– Так что здесь все-таки происходит? – опять спросила она.
– Мы выиграли грант. К нам едет областной Шекспировский фестиваль, – Шокин обреченно захлопнул дверцу клетки. Канарейке явно полегчало.
– А зачем над котом издеваться? – опять не поняла Леночка.
– Молодым Бог ума не дал, – процедила Полянская сквозь зубы и стала раздраженно пудриться.
– Леночка, вы же умная девушка, – сказал Шокин примирительно. – Вы же понимаете, этот кот нам все сорвет!
– Зачем ему? – беспечно отмахнулась Леночка. И зашептала, засюсюкала в черное ушко: – Мерзичек у нас воспи-итанный кот! Правда, Мерзичек? Мерзичек большой любитель Шекспи-ира и не ста-анет срывать фестиваля!
Мерзик замер у нее на груди и предусмотрительно помалкивал.
– Как же, не будет он! – Леонид Ильич воздел руки к пыльной театральной люстре, призывая ее в свидетели. – Он нам Новогоднюю сказку, и ту умудрился испоганить!
– Ну и неправда! Детям он понравился! Правда, Мерзичек? – Леночка чмокнула кота в макушку, и тот недовольно тряхнул ухом.
– Я просто хотел его запереть, вот и все.
– На весь фестиваль? – усмехнулась Леночка. – Это на сколько же выходит? До самого лета?
– Почему до лета? До середины февраля.
– Вы соображаете, что говорите? – возмутилась Леночка. – Запереть на полтора месяца и не выпускать! А если бы вас бы самого?!
– Да не запереть до середины февраля! Фестиваль до середины февраля! – с досадой ответил Шокин. – Я просто прикидывал, куда бы его девать, когда тут у нас делегаты играть будут. А то вылезет на сцену этот паразит, а скажут, что мы нарочно! А отвечать кому? Шокину! Понимать же надо!
– Ну конечно! Клетка – отличный выход, – насмешливо сказала Леночка, опуская Мерзика на пол.
Мерзик тут же метнулся мимо Шокина под шкаф и там затаился.
– Клетка – это жест отчаяния! – буркнула Полянская из своего угла. – У нашего Леонида Ильича с головою неважно. Он у нас не первой свежести работник. Хороших идей нет, так хоть какие!
Шокин ничего ей не ответил, только зыркнул недобро. Про Полянскую все в театре понимали, что с ней лучше не связываться – ты ей слово, она в ответ сто, да таких, что потом не отмоешься. А Леночке объяснил: если бы убирать Мерзика в клетку и уносить куда подальше, в подвал или на чердак, он бы и не помешал никому.
Леночке было ужасно жалко Леонида Ильича – он стоял посреди гримерки, большой и нелепый. И рукав пиджака был у него весь испорчен.
– А давайте ему поводочек купим! – предложила Леночка. – Мы его будем на время спектаклей в гримерке за поводочек привязывать!
– К