городка Дель-Мар и старого прибрежного шоссе. Ведь казалось очевидным, что беглянка должна была выбрать именно этот путь.
Потом Катя встанет у одного из домов, расположенных выше по улице, и вызовет такси по этому адресу, воспользовавшись телефоном Эмерсона. Прежде чем он сможет об этом догадаться, она будет уже в Сан-Диего, а он станет обшаривать в поисках ее все новые и новые места.
Ему все сразу стало ясно. Эмерсону не нужно было поднимать бумажник и заглядывать в него. По тому, как небрежно его бросили, Эмерсон догадался, что деньги, которыми тот был набит еще днем, исчезли. Мужчина не стал тратить времени даже на то, чтобы обуть тапочки. С босыми ногами он бросился через холл в студию.
– Катя! Катя!
В его голосе послышались неприятные нотки раздражения. Эмерсон был вне себя от бешенства, и злился он в основном на себя самого. Как мог он быть настолько туп! Ему надо было запереть ее, теперь-то он точно это знал! Он с грохотом влетел в гостевую комнату рядом с хозяйской ванной. Обычно именно здесь Катя готовилась ко сну. Но в комнате было темно и пусто.
Молниеносно Эмерсон подался назад в холл. Он пробежал через коридор в сторону студии и пронесся по лестнице к парадной двери. Выкрикивая имя девушки, Эмерсон кинул быстрый взгляд в студию через первую дверь. Кати не было видно, однако боковым зрением он успел заметить нечто другое, какую-то тень, стремительно метнувшуюся к другой двери, расположенной у лестницы наверху. Внезапно его осенило. Для того чтобы вернуться в Коста-Рику, Кате было недостаточно наличности, которую она взяла из его бумажника.
Эмерсон сразу же перешел на шаг, а затем внезапно остановился между лестничным маршем и студией. По лицу его пробежала ухмылка. Он облегченно перевел дыхание. Хладнокровие почти вернулось к нему. Он плотнее запахнул халат, заново перехватив его поясом, и спокойно направился в сторону студии. «Где деньги из моего бумажника?» Последний звук еще не успел вырваться из гортани, когда клетки мозга Эмерсона перестали повиноваться ему, сорвавшись в агонию. Острый как бритва нож шеф-повара на половину длины лезвия погрузился в левую почку старика. Посланный резким взмахом клинок перерезал орган, парализовав его владельца внезапным взрывом боли. Вокруг горла сомкнулась рука человека, слишком высокого, чтобы это была Катя. Но мозгу Эмерсона было уже не до того, чтобы анализировать случившееся.
Шок охватил каждую клеточку его тела. Самопроизвольные сокращения мышц выгнули спину дугой с такой силой, что ему самому был слышен хруст позвонков. Терзаемый настолько невыносимой болью, что ее не способно было представить человеческое сознание, Эмерсон Пайк не мог вдохнуть даже крохотный глоток воздуха, который позволил бы ему издать хоть один звук. Казалось, это никогда не кончится. Он дошел до того состояния, когда организм, не в силах выдержать муки, сам молит о смерти. Облегчение после той ужасной агонии пришло только тогда, когда черная пустота смерти сомкнулась вокруг него.
Глава 7
Иногда