для женщин.
Раскрыв коробку, я стал доставать из неё небольшие футляры, обтянутые бархатом, и вручать женской половине семьи Селевёрстовых. Первой открыла футляр тётка Ольга и ахнула. Внутри лежали золотые серьги, кулон с цепочкой с красными агатами.
– Красота-то какая! – женская глава дома Селевёрстовых достала одну сережку из футляра, восторженно рассматривая её на солнечном свету. – Тимофей, мальчик мой, это какие же деньжища-то потратил.
За тёткой Ольгой восхищённо запищали снохи Ульяна и Елена. Я достал из коробки ещё два футляра поменьше и вручил их двум дочкам-погодкам, трех и четырех лет, у Никифора и Елены. Мать сразу перенацелилась на подарки дочек. Взяв у старшей футляр, открыла его и, изумленно вскрикнув, произнесла:
– Тимофей Васильевич, разве можно такое детям дарить! Эти серьги такие же, как у меня.
– Пускай с детства растут красавицами, – ответил я и выложил на стол последний футляр. – Это для Анфисы.
Вновь склонившись к баулу, достал из него черкесский кинжал, рукоять и ножны которого были украшены серебром.
– Иван, – позвал я старшего семилетнего сына Степана и Ульяны. – Тебя в казачата приняли?
– Приняли, ваше благородие, – блестя глазёнками, ответил мне названый племянник.
– Тогда это тебе, – я вручил кинжал пацанёнку. – И зови меня дядька Тимофей. Хорошо?!
Дождался ответного кивка мальца, после чего достал из баула хороший охотничий нож в кожаных ножнах и подозвал к себе четырехлетнего младшего Степаныча, который испуганно смотрел на меня, спрятавшись за подол мамкиного платья. Получив нож, малой насупленно посмотрел на меня и спросил:
– А чё это Ваньке кинжал, а мне тока нож?
– Вот примут тебя в казачата, и тебе кинжал подарю.
– Не обманешь, дядька?
– Не обману, – я потрепал мальца по вихрастой голове. – Слово офицера.
Наконец достал из баула последний подарок.
– Дядька Петро, этот кинжал для Ивана, сына Анфисы. Его мне цесаревич вручил, чтобы на зубок положить племяшу. А этот нож от меня. Самому вручить не получилось. А когда ещё раз в станицу попаду, неизвестно, – с этими словами передал кинжал и нож Петру Никодимовичу.
Тут с вопросом влез Иван свет Степанович.
– Дядька Тимофей, а почему Ромке ничего не подарил?
– Все подарки для Ромки на пароходе. А главный подарок перед вами – целый лейб-гвардеец с золотой медалью «За храбрость». Так что теперь за стол, с вашего позволения, дядька Петро. И надо это дело хорошенько обмыть, – я достал часы, открыл крышку. – Хотя времени нам с Ромкой на это осталось пятнадцать минут.
Все засуетились и стали усаживаться за стол, пристраивая свои подарки на свободные места, кроме винтовок, естественно. Те аккуратно составили в один угол. Быстро разлили по стаканам и стопкам. Я себе и Ромке позволил налить только небольшие стопки наливки, на которую была мастерица тётка Ольга. Выпили сначала за меня, потом за Ромку. Дальше