зовут Мелисса, – произнесла она, надеясь, что звук ее имени вызовет в памяти короля слабый отзвук воспоминаний.
Казимиро как-то говорил ей, что ее имя наводит его на мысль о сладчайшем меде.
– Мелисса?
– Мелисса Магвайер.
Он посмотрел на нее с плохо скрываемой скукой в глазах:
– И?..
Король забыл их страстный секс, но возможно, в его памяти сохранились частички их разговоров или отрывочные фрагменты их путешествия по реке в маленькой лодочке. Тогда они неспешно плыли по водной глади, он нежно ласкал ее щеки своими длинными изящными пальцами, страстно целовал в губы, гладил по волосам… Сколько же месяцев прошло с тех пор. Время их романа навсегда сохранится в сердце Мелиссы. Она чувствовала себя по-настоящему счастливой, свободной и прекрасной. Она была любима и необходима Казимиро как воздух. Но он оставил ее, вернулся к своей роскошной жизни, полной обязательств перед народом Заффиринтоса. Мелисса и раньше понимала, что ей не удастся удержать Казимиро, однако только сейчас с поразительной ясностью осознала: он – действительно король, и его место здесь – во дворце, в огромном и холодном кабинете, в великолепных бальных залах и просторных, но пустых столовых. Она же – представитель низшего сословия, существующая на скромный заработок, и ей нечего предложить возлюбленному, кроме чувств. Между ними пролегает огромное расстояние.
Мелисса сглотнула ком в горле и выдавила слабую улыбку:
– Я… Я живу в пригороде Лондона. Уолтонна-Темзе. Недалеко от реки. Там можно нанять лодку. Можно…
– Можно заснуть от вашего тоскливого монолога, – резко прервал ее король. Ледяные глаза прожгли ее холодом, губы искривились в недоброй усмешке. – Я не просил вас излагать историю вашей жизни. Вы ведете себя совершенно неподобающим образом. Надеюсь, вы знаете, кто я такой.
– Конечно, знаю, – быстро произнесла она. – Вы – король Заффиринтоса.
– И все-таки вы приветствуете меня, как какого-то случайного знакомого. Не опускаете глаза в знак почтения, не делаете реверанса, как диктует этикет.
Мелисса попыталась сделать реверанс, но ноги не слушались ее, и движения, когда она неловко присела, словно лягушка, выглядели скорее издевкой. Перед глазами все поплыло. Она убедилась, что Казимиро просто не узнал ее. Иначе почему она должна кланяться и приседать? Она, мать его ребенка?
Но сейчас было не самое подходящее время для протестов, поэтому Мелисса попыталась изобразить самый изящный поклон, на который была способна, и покорно проговорила:
– Извините меня, ваше высочество.
– Величество, – раздраженно поправил Казимиро, отметив про себя иронию данного обращения.
Очень скоро он перестанет быть «величеством». Вспомнив об этом, он почувствовал, как на сердце снова ложится тяжесть. Казимиро долго думал, взвешивал все за и против и наконец решился. Сегодня во время бала король собирался сделать потрясающее заявление –