саван, Шонинь. Взгляни, что за пятна на нем. Какой стыд. Могла бы и выстирать свои погребальные одежды да отложить в сторонку. Если б она долго лежала, я не сказала бы и слова, а так каждый сразу заметил эти грязные пятна на саване. Чистота – великое дело, Шонинь…”
– Божечки! Мария, Матерь Господня! Я же их оставила чистыми, как стеклышко хрустальное, лежать в углу сундука. Это, должно быть, жена моего сына или детишки их испачкали. Или они – или те, кто выкладывал мое тело. Кто меня обряжал, Шонинь?
– Дочь Норы Шонинь и Нель. Посылали за Кать Меньшой, но она не пришла. Сердце, спаси нас, Господи…
– Какое еще сердце? Она же на спину жаловалась. Ты думаешь, раз у тебя сердце гнилое, так оно у всех гнилое. Почему Кать Меньшая не пришла?..
– Патрик послал за ней старшую дочку – не помню ее имени, а должен бы помнить, понимаешь. Но я скончался так внезапно. Сердце…
– Майринь ее зовут.
– Ты права, Майринь. Майринь, значит…
– Патрик послал ее за Кать Меньшой, да? И что она сказала…
– “Не пойду я больше никогда в ту деревню, – сказала. – Хватит с меня этого. Слишком долгий путь для меня. С таким-то сердцем”…
– Да не сердце, а спина, говорю я тебе. Кто меня оплакивал?
– Стойло уж было почти готово, кроме крыши. Я-то почти совсем не мог помочь парню, но все равно…
– И теперь ты ему тоже ничем помочь не можешь. Послушай меня, Шонинь. Вот, молодец! Кто надо мной плакал?
– Все сказали, какая жалость, что Бидь Сорха не пришла. Потому как если ей налить вдоволь портера…
– Божечки! Что же Бидь не явилась меня оплакать?
– Сердце.
– Сердце! Да с чего сердце-то? Бидь Сорха бесперечь на почки жаловалась, в точности как я. Что же она не явилась?
– Когда за ней кто-то пошел, она ему сказала так: “Да я к их дому больше и близко не подойду. Я для них все глаза выплачь, а мне от них какое уважение? Только “Бидь Сорха побирушка и выпить любит за чужой счет. Да я вам точно говорю, вы от нее и звука не услышите, пока она глаза не зальет. Тогда-то она заведет на совесть, жалобно так”. Вот теперь пусть сами себе и плачут, коли желание есть. А я теперь не у всякого плакать буду”. Клянусь душой, вот так и сказала…
– Вот ведь стерва Бидь Сорха. Ну, я ей задам, когда она сюда явится. А Нель шушукалась со священником на похоронах?
– А священника там вовсе не было. Он пошел на похороны двоюродной сестры Джуан Лавочницы, потому что ему оказалось совсем рядом. Но он зажег восемь свечей…
– Такого ни с одним покойником еще не случалось, Шонинь…
– Только вот одну из них потушили, Катрина. Больно нагорело…
– Да чтоб у них у всех там нагорело!
– Зато он прочел целую кучу молитв, пять раз побрызгал святой водой на гроб – я такого никогда не видывал… А Нель сказала, что он вроде благословлял два тела сразу, ну, я уж не думаю, чтобы так…
– Эх, Шонинь, к чему же такое, дай ему Бог здоровья. Видать, большое удовольствие все это доставило Нель. Как там ее сын Пядар?
– Скверно,