не смея лгать, глядя в её глаза.
– Конечно! Какие могут быть сомнения, раз я всё-таки пришёл к тебе. Хотя ты и докучала мне своей любовью… – торопливо произнёс он.
– Значит, не любишь…, а я тебя всё-таки люблю… значит, так и должно быть… значит, всё предрешено… – вымолвила она и кривая усмешка пробежала по её лицу.
– Ты удивила меня сегодня, была удивительно страстная, просто ненасытная! Такая ты мне больше нравишься… Почему ты скрывала свою натуру? Получать удовольствие от того, что занимаешься любовью – что в этом постыдного? Зачем это скрывать, зачем стыдиться? – продолжал Генрих, подивившись усмешке, исказившей на миг лицо девушки.
Эльза протянула к нему руку, прикоснулась к щеке любовника, провела пальцем по его шее:
– Самое сладкое на земле – Адамово яблоко…
Генрих встрепенулся:
– Ты такая странная сегодня, так говоришь удивительно…
– Я к свадьбе готовлюсь.
– К свадьбе? – от неожиданности Генрих поднял голову, сел на постель, принялся торопливо одеваться, – Я не готов к свадьбе, извини! Я думал, ты выбросила из головы эту глупость. Когда ты прислала письмо, я не думал, что речь пойдёт о свадьбе, ты же обещала, что не станешь настаивать!
Она засмеялась, откинув голову, смеялась долго и взахлёб. Генриху этот смех показался зловещим. А она прошла к столу, налила вина в бокалы и один подала мужчине.
– Обещаю, больше я не стану об этом говорить, свадьба будет, но это моё дело, к тебе это никак не относится. Я пригласила тебя, чтобы проститься, это наше последнее свидание, отныне я тебя не побеспокою, может быть, ты и захочешь меня увидеть, но я не пожелаю. Сегодня мы расстаёмся, и я хочу оставить что-то на память о тебе. Сделай мне подарок.
– Значит, сегодня у нас прощальное свидание… Ну, что же, раз ты так решила… И ты хочешь получить что-то на память? А что тебе подарить? Может, колечко? Браслет? Или платье? Выбирай, милая! – обрадованный таким поворотом, Генрих принял из рук девушки бокал.
– Рассчитываешь откупиться колечком? Нет, мне нужно нечто другое, то, что принадлежит только тебе, что хранит память о твоём теле, твоих руках, твоих губах, твоих объятиях, твоих поцелуях, о наших нежных свиданиях, нашей близости, то, что сберегает твой запах, понимаешь?
– Я не понимаю, но согласен на всё, – отвечал Генрих, отпивая вино.
– Подари мне свою рубашку, – предложила Эльза.
– Рубашку? Странная причуда! Ну хорошо, мне как раз прислали новые сорочки голландского полотна, почти такие, как эта, – он махнул рукой в сторону кресла, где лежала его одежда, – Я отправлю тебе завтра.
– Нет, мне не нужна новая, отдай мне вот эту, которая была на тебе сегодня…
– Зачем она тебе? Сорочка уже не новая, испачкалась и пропиталась потом, её в стирку надо, а не в подарок!
– Как раз то, что нужно… – возразила Эльза.
– Ну,