хранителей тыла, приведя в панику публику и участников мероприятия.
Оскалившиеся было резиновыми дубинками полицейские и военные, внезапно развернулись спинами к наступавшим и разомкнулись, создав коридор для выхода желающих покинуть площадь. Наступавшие также потеснились, пропуская перепуганный админресурс и бутафорских участников боевых действий.
Наибольшее оживление наблюдалось возле сцены, на которой жались друг к дружке первые лица государства и генералитет. Раздались выстрелы, которых оказалось достаточно, чтобы уничтожить охрану президента и нескольких смелых генералов. Покинуть сцену они не могли – кольцо наступающих с примкнувшими к ним военными и полицейскими становилось всё уже, выдавливая с площади участников мероприятия.
Из плотного окружения на сцену поднялось несколько человек, подойдя к насмерть перепуганным высоким руководителям, объявили тем об их аресте, после чего вывели генералов и чиновников, оставив на сцене одного президента.
Генералов и чиновников в автозаках, приготовленных для потенциальных участников возможных массовых протестов, развезли по домам и квартирам, где предложили сдать оружие и ценные вещи, а получив отказ, изъяли их принудительно, после чего оставили недавних хозяев положения под домашним арестом, выставив охрану.
Одряхлевший за несколько мгновений президент, упав на колени, обратил к публике опухшее и мокрое уже от настоящих слёз лицо и зашептал слова о пощаде. Но, ни окружившие его наиболее активные участники, ни поддержавшие их военные, полицейские и гражданские, не коснулись президента, не сказали ему ни единого слова. Сцена, площадь и вся страна, наблюдавшие за невиданным доселе действом, замерли в молчаливом ожидании. Дождавшись полной тишины, дрожащего президента подняли с колен, поставили на гнущиеся с трудом ноги и объявили ему и всей стране об его аресте и полной физической неприкосновенности. Главнокомандующий армией победившей в войне страны проиграл самой стране…
…Как и в тот день, шедший сквозь громадную, людную, молчаливую площадь президент, снова шагал по коридору обступивших его людей, с той лишь разницей, что на этот раз коридор был огорожен с обеих сторон высокой сеткой, а конвоировали его не полицейские и не военные, а двое избранных представителей медиков и педагогов.
В этом действии присутствовал отзвук архаических обрядов, связанных с «козлом отпущения», которого прогоняют и колотят, было нечто от праздника дураков, где все меняются ролями, нечто от старинных эшафотных церемоний, где истина должна воссиять при ярком свете дня, и нечто от тех народных зрелищ, в которых фигурируют знаменитые персонажи и традиционные типы: игра истины и бесчестья, парад славы и унижения, брань в адрес разоблаченных преступников.
Ритуал ухода президента со сцены на главной площади и шествования сквозь толпу символизировал смену эпохи правления