оркестр не давали играть и шагать как надо.
Тогда Корнеич впервые взъелся по-настоящему. И крупно поговорил с Толкуновыми. «Барабанщики „Эспады“ впереди клоунской толпы! Такого позора не было во все тридцать с лишним лет! Довели флотилию!» Супруги возражали вежливо, но уверенно. Мол, зато смотрите, какой у клуба… то есть у нашего отряда авторитет! Лучшее детское объединение в городе! Грамоты и призы! Нам обещан капитальный ремонт. Профинансирован загородный лагерь, где состоится слет профильных отрядов. Он и в прошлом году был, такой лагерь, и показал, что… Ну и так далее. А Феликс Борисович даже деликатно намекнул, что теперь Данил Корнеич Вострецов по закону здесь вроде бы уже никто…
Но Корнеич знал свои законы. Успокоился, подышал сквозь зубы и ответил что он на веки вечные – старший флагман флотилии. Это звание не отберут у него никакие губернаторы и депутаты. И что сейчас он соберет ветеранов «Эспады» разных лет, а те популярно объяснят непонятливым, что есть наша флотилия изначально и во все времена…
Правда, собирать не стал, долгое получилось бы дело. Для начала он в сердцах наорал на «морского инструктора» Кинтеля (который не обиделся, хотя был ни в чем не виноват, потому что и так «извивался тут, как мог»). Потом объявил общий сбор. На сборе он сообщил, что с нынешнего дня отменяются все дела кроме ремонта судов, который до сих пор шел еле-еле, и подготовки плаваний. Слава Богу, что есть еще две недели: все равно рыбинспекция не выпускает суда на воду раньше середины июня…
Не весь отряд воспринял негодование старшего флагмана как надо. В составе «Эспады» в этом году возник откуда-то чуть не десяток пышнотелых девиц-переростков, которые образовали вокруг психолога Аиды неофициальную элиту. Всякие там редакторши отрядной газеты, режиссерши концертных номеров, а также «инструкторы психологического практикума». Они-то в первую очередь и застонали, что нельзя ломать утвержденный летний план. Корнеич сказал, что «кто не хочет, пускай не ломает», но при этом пусть снимет с нашивок якоря и не просится в экипажи. Кое-кто из девиц, кстати, так и сделал. Кинтель, который стремительно обрел прежнюю уверенность, заметил при этом: «Леди с палубы – галеону легче».
А флотилия опять становилась флотилией. Вновь под отрядной эмблемой стоял вахтенный с рапирой, отбивались склянки и никто уже не появлялся в штабе и на берегу без оранжевой летней формы…
3
Ребята принесли Рыжику его барабан. Высокий, с золотистыми шнурами, с оранжевым корабликом на черном боку. Такие барабаны были сделаны в очень давние времена, в семидесятых годах, когда «Эспада» отсчитывала первые годы своей истории. Кожу и обручи брали от обычных пионерских барабанов, а цилиндры мастерили сами – гнули их из тонкой фанеры, распаренной в кипятке…
Рыжик слабо улыбнулся, сел на корточки и стал гладить барабан. Однако, неуверенно, робко, словно тот был живым и мог в любой миг убежать. Потом Рыжик снизу вверх глянул на