горбачевские, а потом ельцинские времена.
Однажды на совещании в областной администрации ко мне подошел заведующий отделом и предложил помочь одному фермеру в уборке урожая. Я согласился. Полк направил ему воинов, а за работу он расплатился картошкой, капустой и другими овощами. Зимой с финансированием стало совсем туго, и эти овощи нас здорово выручили. После этого зав. отделом частенько стал обращаться ко мне, и у нас завязались серьезные деловые отношения. Полк помогал ему то техникой, то людьми, взамен получая продукты, бензин и много что еще.
Когда его сыну пришла пора служить, я договорился с военкомом, чтобы младшего направили в мой полк. Два года парень был писарем у меня в штабе, а я окончательно сдружился с его отцом. К тому времени он ушел из администрации и занялся бизнесом. Отслужив, и сын подключился к его деятельности. Время от времени мы продолжали встречаться, а когда пришла пора моего увольнения, предложил мне работать у него. Так я стал заместителем директора по кадрам.
Дети мои обзавелись семьями и уехали. Дочка в Москву, сын – в Питер. Жена, увы, умерла. Шла по переходу на зеленый свет и какая-то иномарка на огромной скорости её сбила. Пока приехала скорая, пока везли, ее не стало. В общем, остался я один. Квартиру трехкомнатную разменял на две однокомнатные почти рядом в центре города. Одну стал сдавать и кроме пенсии с зарплатой получаю еще от этого добавок. И самому хватает, и детям помогаю.
Соскучился я по дочке. По сыну почему-то не скучаю. Он старший, совсем взрослый. За него спокоен. А вот доченька – как она там в Москве?
Кажется это у Вордсвода:
Семь радуги цветов. Семь дней творенья.
Как семь чудес – семь музыкальных нот.
Покоя эта цифра не дает,
Связавшая разрозненные звенья
В одну событий и явлений цепь
От древних знаний о семи планетах
До семи блюд на праздничных обедах
Семью ветрами сквозь Египта степь
Мимо семи холмов подножья Рима.
Из древности счастливое число
Таинственною силой принесло
На краешек придуманного мира
С названием загадочным «Семья»,
Что держит на ладонях дочь моя.
Надо бы съездить к дочке. Пожалуй, весной, на 8 марта съезжу.
Весна в том году выдалась очень ранней. Даже в нашем северном поселке с начала марта вовсю таял снег, и капли от сосулек с утра стучали по карнизам.
Несколько дней репродуктор по утрам передавал сводки о здоровье Сталина, а потом повторял их и повторял.
Вечером отец пришел с работы раньше обычного. Меня уложили спать, а сами с матерью на кухне обсуждали, что теперь будет, куда все повернется. Потом отец сказал:
– Завтра похороны Сталина. Велели в десять утра быть на площади возле райкома.
Я вскочил с кровати и спросил:
– Сталина будут хоронить в нашем поселке?
– О боже, да когда ты заснешь! ― возмутился отец. Но потом