– это кто? – деловито поинтересовался Примус.
– Папа – это Папа, – не думая, отозвался Зямин. – Директор нашего института. Это с ним у Ильи отношения не сложились, директор хотел, чтобы Медник провел серию опытов под его идеи, но Илья же гордый, у него от собственных гениальных идей голова пухнет!
– А вы у него нож видели? – наугад поинтересовался Нечаев.
– Какой нож? – поднял голову Зямин.
Линзы, как теперь заметил Нечаев, в очках ученого были толстыми, от этого глаза казались увеличенными и живущими отдельно от лица.
– Я ножом бастурму и хлеб резал. Длинный такой, с белой пластмассовой ручкой, я его еще потом в раковину бросил.
– А с широким лезвием и черной ребристой рукояткой? – спросил Нечаев. – Типа охотничьего?
– Нет, такой я не видел, – растерянно сказал Зямин. – Вообще-то у Ильи был похожий, он всегда его на пикники брал, когда в институте работал. Помнится, он его ловко в деревья кидал, не хуже иного циркача. Но в этот раз я у него его не видел, может, в кладовке лежал…
– Когда вы уехали?
– От Ильи? – Зямин подумал. – Часов в десять, но это неточно. На часы я не смотрел. Но это можно уточнить, таксист ведь знает, когда он к дому подъехал.
– А это было такси? – спросил Нечаев.
– Наверное, – Зямин снял очки и дужкой почесал висок. – Светлая такая и с огоньком зеленым. А что же это могло быть, кроме такси? Я ведь машину через диспетчера вызывал.
Примус проводил свидетеля, а в этом у Нечаева сомнений уже не оставалось, и вернулся в кабинет. Вопросительно глянул на начальника.
– Вот так, – сказал Нечаев. – А как хорошо начиналось! Пальчики, ножик…
– Может, врет, – безнадежным голосом спросил Примус. Видно было, что он сам себе не верит.
– Время, – сказал Нечаев. – Такси. Ты таксиста с утра пробей. Хоть и чую я, что пустышку тянем, доработать этот момент нужно до конца. Жильцов всех опросили?
– Всех, – грустно сказал Примус. – Никто, ничего…
– Слушай, – вдруг вспомнил Нечаев. – Ты ведь при осмотре тоже присутствовал, так? Ты это яйцо, опоясанное змеей, видел?
– Внимания не обратил, – сказал Примус. – К преступлению оно точно никакого отношения не имело.
– И я его не помню, – озабоченно сказал Нечаев.
Домой он попал около девяти вечера. Привычное время, иной раз и так не получалось. Сколько раз Нечаеву приходилось уезжать прямо от дома, поскольку дежурный сообщал об очередном убийстве, совершенном где-то на окраине. И надо было обязательно ехать, организовывать раскрытие по горячим следам, да и просто хорошо осмотреть место происшествия никогда не мешало: что ты будешь спрашивать с подчиненного, если сам толком не знаешь, как преступление произошло.
Жена сидела на кухне и читала журнал.
– Есть будешь? – спросила она, глядя на Нечаева поверх очков.
– Разве что чаю, – с сомнением сказал Нечаев.
Жена налила