сказал Стариков. – Но мы должны быть точно уверены, что на нашем участке их нет.
– Что ты предлагаешь?
– Закончим осмотр и пойдем в обратном направлении. Может, мы что-то просмотрели.
– Не может быть, – сказал Дом. – Я каждый участок фиксировал в памяти и потом анализировал. Если бы был хоть намек, хоть бугорок какой, я бы обратил внимание.
Он выставил на столик перед людьми пластиковые тубы с ярко-желтым апельсиновым соком.
– Я его витаминизировал, – сказал Дом. – И немного химии добавил. Ты уж извини, Званцев, но я не могу смотреть, как вы уродуетесь. И вообще, надо больше технике доверять, а не своим глазам.
– Может, ты и прав, – согласился Званцев. – Только ведь и мы не можем иначе.
– Первый раз наблюдаю конечный результат свободного программирования, – сказал Стариков. – Впечатляет. Званцев, они и в самом деле эмоциональны или мне это кажется?
– Вам это кажется, – сказал Митрошка. – Откуда у роботов чувства? А эмоции, как вы знаете, есть внешнее проявление чувств.
Участок, выделенный им, кончился, и Дом повис в пустоте. Митрошка полез в кессонную камеру, долго возился там, подставляя свое пластиковое тело под струи дезактиватов. Закончив процедуру, он шагнул в комнату, где сидели Званцев и Стариков.
– А нечистым трубочистам стыд и срам, – наставительно сказал он. – Что решили, люди?
– Отдохнем и пойдем в обратном направлении, – сообщил Званцев. – Решили еще раз все осмотреть и быть внимательнее.
– Отдыхайте, – махнул манипулятором Митрошка. – Есть у меня одна мыслишка. Слушай, Дом, ты каждый осматриваемый участок фиксировал?
– Обижаешь, – сказал Дом. – Ты же меня знаешь, мог я чего-нибудь пропустить?
– Тогда катай картинку на меня, – Митрошка встал в углу комнаты. – Неторопливо катай, я со своими картинами сравнивать буду.
Техноморфы замолчали. Может, они и общались друг с другом, но их переговоры людям не были слышны.
– Лихой робот, – хмыкнул Стариков. – как ты его зовешь?
– Митрофан, – сказал Званцев. – Мы с ним «Недоросля» Фонвизина проходили, а Митрошка тогда еще полным тормозом был, многого в межличностных отношениях не догонял. Вот я его в раздражении и окрестил. А потом с легкого манипулятора Дома имя и прижилось.
– Я смотрю, ты к ним привык.
– Не то слово, – кивнул Званцев. – Понимаешь, это уже не техника, это настоящие товарищи и друзья.
Митрошка у стены зашевелился.
– Участок Г-62, – сказал он. – Как ты считаешь, Дом?
– Если учесть твою гипотезу… – Дом оборвал фразу. – А чего там, сейчас мы это и проверим.
– Что там, Митроха? – не выдержал Званцев. – Вы что-то обнаружили?
– Пока не знаю, – сказал Митроха, стоя перед экраном и глядя, как под Домом стремительно бежит бугристая черно-белая лунная поверхность. – Сейчас посмотрим.
Луноход действительно оказался в квадрате, обозначенном Домом как Г-62. Он лежал во впадине лунного моря