предупреждал, но выяснилось, что Митрошка предупреждениям не внял. Более того, он смонтировал в лаборатории муфельную печь и вечерами мысленно рылся в справочниках, подбирая температурные режимы для ее работы. Неудачи Митрошку не пугали, робот последовательно менял температуру муфельной печи, закладывая туда ящерку. После нагрева она оставалась все той же статуэткой, разве что меняла свой цвет – с прозрачно-желтого до огненно-красного.
– Митрошка, – строго говорил Званцев роботу. – Займись делом!
– Я и так им круглые сутки занимаюсь, – бурчал тот в ответ. – А это уж личное, Званцев, я же тебе не мешаю бездельничать и иллюстрированные журналы листать.
Званцев смирился.
Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Хотя представить себе плачущего Митрошку он просто не мог. К роботу эта идиома явно не подходила.
– Пусть его, – сказал и Дом. – По крайней мере, линия связи чаще свободна будет.
Был очередной вечер, наполненный бездельем и ленивой дремотой. Лень обуяла Званцева настолько, что телевизор смотреть не хотелось, хотя по пятьдесят седьмому каналу и фильм хороший показывали – «Собор Парижской Богоматери», да и кроме него было что посмотреть, даже военные историки, словно сговорившись, в этот день наперегонки раскрывали загадки истории – от бомбежки Ковентри до создания нацистскими врачами зомби для охраны «Волчьего логова», в котором одно время жил германский фюрер Адольф Гитлер. А еще они раскопали историю ракетного подземохода, созданного в сталинском Советском Союзе, и увлеченно перемывали косточки всем, кто препятствовал созданию этого крайне полезного изобретения. И еще обещали показать историю создания архангельским самородком подводной лодки во времена Петра Великого.
Робот Митрошка сидел в лаборатории.
Поэтому Званцев даже не удивился, услышав оттуда голос робота.
– Я же говорил, говорил! – громко сказал Митрошка. – Званцев, иди сюда! Дом, смотри, смотри!
Званцев вздохнул и лениво прошел в лабораторию.
Митрошка сидел перед муфельной печью, вытянув глазной стебель и заглядывая таким образом в глазок муфельной печи.
– Что тут у тебя? – спросил Званцев и машинально открыл дверцу печи.
– Осторожнее! – вскрикнул Митрошка.
Поздно!
Из пышущего жаром муфеля выскользнула прозрачная ящерка. Теперь она казалась желто-алой. Ящерка скользнула на пол и побежала. В том месте, где ее лапки касались пола, образовывались длинные черные пропалины.
Митрошка схватил бокал с водой и вылил на ящерку. Раздался пронзительный треск, словно в Доме били стекла. В одно мгновение ящерка помутнела, окуталась сетью мельчайших трещинок и с оглушительным хлопком разлетелась на мелкие осколки, усеявшие пол комнаты.
В комнате, отведенной Домом под лабораторию, наступила тишина.
– Митрофан, – сказал в этой тишине Дом. – Я имею заявить, что ты – дурак!
– Здрасьте. – хмыкнул робот Митрошка. – Нет, Званцев, ты видел? Мы его в компанию приняли, можно сказать,