обыденность не напрягала.
Но сегодня все было не так, программа сбилась. Сначала он промахнулся, кинув рубашку в корзину для грязного белья, затем, зайдя в кухню, вспомнил, что не купил хлеба, значит, об ужине можно забыть. Осмотрев содержимое бара, остановил выбор на водке и, выловив из банки одиноко плававший маринованный огурец, двинулся в комнату. Пошарив в шкафах серванта, нашел церковную свечку, зажег и поставил ее в стакан рядом с фотографией. Наполнив стопку, выпил. Приятное тепло разлилось по желудку, но не этого эффекта он добивался. Снова налив стопку, чокнулся ею о бутылку и, выпив, откусил огурец.
Он злился на себя за ревность, ядовитым жалом пронзавшую сердце, дававшую свободу навязчивым, паническим мыслям, терзавшую воображение. Кто этот юноша, что их связывает? Почему она не уходит от мужа, он живет в ее квартире, неужели любит? А если один муж, а другой любовник, и он, Артем, совсем не вписывается в эту схему? Он залпом выпил третью стопку. Сознание затуманилось, позволяя растекаться потоку мыслей:
– Прости, Вика, с утра помнил. – Он оправдывался перед девушкой с фотографии. – Потом закрутился, а теперь сижу и думаю о другой женщине. По злой иронии она врач. И вы с ней совсем не похожи. Как такое может быть?
Роман с Викой был страстным, бурным и коротким. Смерть поставила внезапную точку. Артем не любил вспоминать это время. Для него Вика осталась молодой, жаждущей жизни и приключений девушкой, с которой он иногда разговаривал через стекло серванта. Была это та единственная любовь на всю жизнь или они расстались бы через неделю, не случись пожара, он не знал. Два месяца их кидало и бросало из стороны в сторону и сколько могли так выдержать? Соболев не пытался переосмыслить свою жизнь до Вики, с ней и после, считая, что анализировать, оправдывать себя – удел слабаков, нужно принимать жизнь в данную минуту. Налив четвертую стопку, он отнес бутылку в бар. Сегодня, сейчас он подвергал свое кредо сомнению. О Зиминой ему хотелось знать все. Эта женщина в его мыслях, ему не безразлично ее прошлое и будущее.
Глава 3
Левинский с улыбкой перелистнул ежедневник. «Соболев темнит» – эту строчку можно было переписать и на этот день, ибо темнить и таить тот умел как никто другой. Из характеристики следовало, что Соболев решительный, инициативный, смелый, нестандартно мыслящий сотрудник. В этих качествах Левинский убедился в первую же неделю его службы, а вот сухая строчка «несоблюдение субординации» должна была объяснить, почему такой ценный сотрудник был переведен в их город, по дороге поменяв звание майора на капитана. Сам он не спешил поделиться и поплакаться на перемены в жизни.
Шлейф сплетен, сопровождающий такие переводы, отсутствовал. По своим каналам, Игорь узнал, что перешел Соболев дорогу одному высокопоставленному генералу, попутно сокрушив тому дорогущую металлокерамику во рту. О причинах конфликта информации не было. Игоря как старшего такой расклад устраивал. Применение соболевских кулаков тоже имел возможность наблюдать, но