Эрик…
– Он мыться будет, в комнате посидишь.
Эркин стащил намокшую джинсовку, расправил её на верёвке и стал раздеваться. С Женей спорить, когда она так командует, бесполезно. Вон, уже корыто вытащила, вода в баке кипит. Раздевался медленно: так устал.
– Кроссовки оставь, я сама сделаю. Давай, Эркин, Алисы нет.
– Мг-м, – пробурчал он, осторожно садясь в корыто, полное приятной горячей воды.
– Давай, подставляй спину.
Женя натёрла ему спину, бросила мочалку ему на колени и метнулась к плите со словами:
– Ой, бежит уже.
Великое дело – возможность вымыться. Он тёр себя мочалкой, отмывал слипшиеся от пота волосы, отфыркиваясь от пены, и чувствовал, как отпускает усталость, как тело становится мягким и упругим.
– Женя, – осторожно позвал он.
– Чего? – откликнулась она от плиты.
– Я обмываться буду, ты… – он замялся.
– Я не смотрю, – сразу поняла Женя и лукаво добавила: – ничего ж нового я не увижу.
Эркин даже застыл с открытым ртом. Такого от Жени он не ожидал и растерялся. Ответить ей, как ответил бы Андрею, ну, это никак нельзя…
– Женя, – выдохнул он, – я ж… я ж это так…
– Не смотрю, не смотрю, – успокоила его Женя. – Давай обливайся и вытирайся, у меня уже готово всё.
– Ага, – Эркин перевёл дыхание и улыбнулся. – Сейчас уберу всё только и подотру.
Он облился из ковша, вытерся, натянул рабские штаны и стал убирать.
– Женя, переступи, а то лужа… Ага. Ну, вот и всё.
– А теперь руки мой, тряпка-то грязная. И за стол иди, – Женя убежала в комнату с шипящей сковородкой в руках.
Он ополоснул руки, взял из кладовки рябенькую рубашку – тоже вроде тенниски стала, ползёт вся, на работу уже не наденешь, с плеч свалится – а полуголым за едой сидеть, тоже неловко: это ж не летом и не на выпасе.
Мытьё отогнало усталость, но ненадолго. Эркин даже плохо соображал, что ест, и чай пил, сонно моргая вроде Алисы. А пока Женя укладывала Алису, заснул за столом.
– Эркин, – Женя осторожно тронула его за плечо.
– Да, Женя, – глухо ответил он.
Глухо, потому что лежал лицом на своих скрещённых на столе руках.
– Я постелю сейчас…
– Я сам, – Эркин оттолкнулся лбом от своей опоры и встал. – Я пойду спать, Женя, хорошо?
– Конечно-конечно.
В полусне он добрёл до кладовки, вытащил и развернул постель, разделся и лёг. Всё, кончился день.
Вымыв посуду, Женя заглянула в кладовку, послушала его сонное дыхание и прикрыла дверь.
Эркин проснулся посреди ночи и с минуту лежал, соображая, что же его разбудило. Тихо, темно. Тёплая безопасная темнота. И тишина… тоже безопасная. Что же, сон, что ли? Да нет, вроде не снилось ничего. Что же? Вроде… Ах вот что, деньги! Он и забыл о них.
Эркин вылез из-под одеяла и осторожно вышел в кухню. Хорошо, все спят. Он на ощупь нашёл свою джинсовку и вытащил бумажник. Ага, вот и деньги, он их так и засунул одной пачкой, чуть бумажник не порвал. Семьдесят