дура, – согласилась Лизавета, разглядывая новую знакомую уже с вполне профессиональным интересом. И та, польщенная вниманием – а внимание она, судя по всему, любила, – кивнула. И поинтересовалась даже:
– Ты откудова будешь?
– Оттудова, – Лизавета указала на двери, возле которых застыла неподвижная фигура младшего лакея. – А ты? Как тебя зовут?
Девица молчала, продолжая разглядывать Лизавету. И выражение лица ее было каким-то… усталым, пожалуй.
– У тебя такое красивое платье… и камни… это ведь настоящие алмазы? Никогда таких не видела… – сказала Лизавета.
Девица вздохнула.
– А то. – Она коснулась броши-банта, украшенной дюжиной подвесок с крупными каменьями. – Папенька подарил. На удачу, стало быть… так и сказал, езжай, дорогая моя Авдотьюшка…
Она даже носом хлюпнула и нос этот, не особо чинясь, перчаточкой вытерла.
– И отыщи себе жениха… в нашем захолустье женихов нормальных днем с огнем не сыщешь, – уже совсем освоившись, сказала Авдотья. – Вот я и подумала, а и вправду, чем оно не шутит? Папенька-то меня и так ко двору бы вывез, да все дела… он у меня знаешь кто?
– Не знаю.
– Генерал!
– О! – с должной толикой восхищения воскликнула Лизавета.
– А то… правда, заслали ажно на Пяльшь, а там скукотища редкостная… всего развлечений, что тетеревов пострелять. Или вот на татарву поохотиться… ты стрелять любишь?
– По тетеревам? – уточнила Лизавета просто на всякий случай. А то, сказывали, на границах всякого рода развлечений хватало, о которых людям мирным знать не следовало.
– А хоть бы и по тетеревам… я туточки вторую неделю маюсь, совсем извелась… тетка, как узнала, сразу тятеньке письмецо отбила… вон моя сестрица двоюродная… я ж знаю, что не за меня тетушка беспокоилась, само собою… небось свою Дешечку пристроить получше желает, только у них-то самих денег нетушки. А у тятеньки довольно… он для меня ничего не жалеет. Как узнал про конкурс этот, так сразу и велел собираться… портал купил.
Лизавета с уважением присвистнула, чем заработала одобрительный кивок Авдотьи.
– А то… я бы и поездом, успевала все одно… коня б не бросила… я своего Соколика еще жеребенком взяла, сама растила, сама поила… лучшего жеребца во всей империи не сыскать. Так нет же, уперся, папенька в смысле, а с ним, как упрется, только маменька и могла сладить. Адъютанты не справляются… дал магику тысячу рублей, тот и рад стараться… а у тебя тятенька, стало быть, граф?
– Барон. Это бабкин титул, а родители… – Лизавета почувствовала, как привычно заныло сердце. – Нет их больше…
– Померли?
– Да.
– Давно?
– А какая разница?
– Действительно. – Авдотья следила за кузиной, девицей, следовало сказать, премиленькой, того хрупкого образа, который многим мужчинам видится воплощением всех женских идеалов. – Ишь ты… к Таровицкой прилипла… поверила, что та в императрицы выбьется…
– Таровицкая – это…
– Видишь?