уверены, что ты или отправил Одовецких в Царство Божие, или просто ситуацией воспользоваться сумел…
Дубыня наливался краской.
Губы побелели. Черты лица заострились.
– Успокойся. – Солнцелика погладила отца по плечу. – Я… не то чтобы не верю, что ты не мог этого сделать. Просто… мне хотелось бы знать: почему? И не только мне… объяснись с княгиней. Может, она поймет…
– Не поверит. – Дубыня дернул рубашку, и махонькие пуговицы поскакали по полу. – Если б все так просто было…
– Тогда земли верни.
– И что она с ними делать станет? Одовецкая целительница, каких свет не видывал. – Он потер грудь и тяжко прислонился к стене. – Но хозяйка из нее преотвратнейшая – ты бы видела, что там творилось. Я просто порядок… навел… и деньги… я ж ни грошика… себе…
А ему и вправду дурно.
Вот ведь… про то, что у старика Таровицкого с сердцем худо, Димитрий знал, как и то, что старик оный давно уж удалился в семейное имение, которое если и покидал, то ненадолго и недалече. А выходит, не он один с сердцем мается.
Надо будет намекнуть целителям, пускай глянут.
– Присядь… пойдем… тут недалеко… вот сюда. Матушке отпишусь, пусть приедет и на тебя наругается… затеял игры. – Княжна Таровицкая ворчала, но незло, напротив, в словах ее виделось искреннее беспокойство за батюшку. – Не так ты и молод…
– И не стар.
Не стар, Димитрий согласился. Еще как не стар… сколько ему? Пять десятков разменял… разве ж для мага возраст? А выглядит – в гроб краше кладут. И главное, сел-то прямо на пол, не чинясь, благо коридорчик этот пустоват, если не сказать – заброшен. Ведет он к бельевым, а в них князьям делать нечего.
– Так покажись ей! – Княжна топнула ножкой. – Ты же сам себя мучаешь…
– Иди…
– Не пойду.
– Выпорю.
– Ах, папенька, поздно уже… на вот, выпей… и я с тобой побуду. Не спорь. Чего мне тут еще делать? В саду гулять?
– А хоть бы и в саду…
– Я его уже весь обгуляла… сил нет… с этими курицами… сядут и только обсуждают, кто на кого посмотрел, с кем можно водиться, а кого игнорировать надо… кто игрок, кто младший сын. Противно.
– И что, никто не глянулся? – с насмешкой поинтересовался князь. Почудилось, что рад он был сменить пренеудобную тему.
– Да на кого тут глядеть! Подошел один… мол, ваши губы как розы… щеки – мимозы, – передразнила Солнцелика неизвестного кавалера. – Дайте ручку, пройдемся до кустов.
– До каких кустов? – А вот теперь Дубыня помрачнел, и Димитрий от души посочувствовал тому бестолковому кавалеру, которому вздумалось досаждать Таровицкой излишним вниманием. Впрочем, княжна отмахнулась и сказала:
– Это я так, для примеру… хотя у них всех в глазах или деньги, или кусты… или и то и другое.
– А подружки…
– Какие подружки, папа? Ты что… тут только спят и видят, как бы гадость сделать… это же конкурс… небось если бы не боялись, что за руку поймают, давно бы толченым стеклом накормили.
– Лика!
– Я