пошел было, но Лекок его вернул.
– Загляни-ка в шкаф. Столько ли там пустых бутылок, сколько ты туда ставил?
Слуга повиновался, открыл шкаф и воскликнул:
– Вот так штука! Там нет ни одной!
– Превосходно! – ответил Лекок. – На этот раз проваливай так, чтобы засверкали пятки.
Как только лакей затворил за собою дверь, сыщик спросил:
– Ну-с, господин мировой судья, что вы думаете об этом?
– Вы правы, господин Лекок.
Сыщик понюхал поочередно каждый стакан и каждую бутылку.
– Ну конечно! – воскликнул он. – Новое доказательство моих предположений!
– Что еще? – спросил мировой судья.
– На дне стаканов – не вино. Из всех бутылок, вынутых из шкафа, только в одной и была жидкость, а именно – уксус. Из нее-то убийцы и разлили жидкость по стаканам.
И, подставив к носу судьи стакан, он спросил:
– Чем пахнет?
Нечего было и разговаривать, так как уксус был крепкий, и не оставалось более никаких сомнений в том, что убийцы имели намерение сбить следствие с толку. Их замыслы оказались шиты белыми нитками, и, как сказал некий знаменитый сыщик, каждая половица жгла убийцам подошвы.
– Осмотрим остальное! – сказал Лекок, и они вышли в сад.
В саду все оказалось в порядке.
– Вот, господин Лекок, – обратился к нему старик судья, когда они проходили по аллее, полукругом спускавшейся к Сене. – Вот здесь, на этом самом месте, прямо на траве, была найдена туфля бедного графа. А вон там, за этой клумбой герани, нашли его платок.
Они подошли к берегу реки и с большой предосторожностью подняли доски, положенные мэром, чтобы оградить следы.
– Мы предполагаем, – сказал отец Планта, – что графиня искала спасения, добежала до этого места, но здесь ее поймали и добили одним ударом.
– Из всего того, что нами уже установлено, – возразил на это Лекок, – следует, что графиня не могла убежать. Ее принесли сюда уже мертвую, иначе логика не была бы логикой. Тем не менее посмотрим.
И он снова опустился на колени, как в доме, и стал еще тщательнее изучать песок на аллее, стоячую воду и водоросли. А затем отошел немного назад, поднял камень и бросил его, чтобы увидеть, какой эффект это произведет в тине.
Потом он возвратился к крыльцу дома и уже оттуда направился к вербам прямо по траве, где еще свежи были следы от чего-то тяжелого, что волокли по ней сегодня утром.
– Наши предположения верны! – воскликнул он. – По траве волокли именно графиню.
– Вы уверены в этом? – спросил отец Планта.
– В этом не может быть никаких сомнений, – ответил сыщик, весело улыбаясь. – Но так как ум – хорошо, а два – лучше, то я попрошу вас выслушать меня, а потом высказать и свое мнение. Нет, господин судья, нет! Госпожа Треморель не убегала вовсе. Убитая здесь, она упала бы со страшной силой; следовательно, ее тяжесть заставила бы воду забрызгать большое пространство, да и не только воду, а еще и тину, и мы нашли бы тогда несколько брызг.
– Но вы забыли про солнце, а ведь с утра прошло уже много времени.
– Солнце испарило бы воду, но сухие