ты не права, Баюна сегодня всякий обидеть может, но в шкуре каждого кота, не только в моей, сидит тот Баюн.
Как и всегда кот заговорил первым…
– И когда же он выйдет из этой шкуры? – поинтересовалась царица или королева, да как хотите называйте, она была и той, и другой.
– Когда будут исполнены три желания – ничего нового, желания будет три, только они очень сложные, почти неисполнимые, как в мифах и сказках. Зато, если сбудется, то Иванушка дурачок станет царевичем, -пообещал кот, напоминая, что все сказки он знает прекрасно, ничего не забыл.
– Боюсь даже представить себе, что это будут за желания – задания
– Ничего личного, – кот поднял лапу вверх, – все для того, чтобы изменить и спасти этот ужасный и несчастный мир.
– Баюн спасает этот мир? – спросила Елизавета.
– Баюн спасает этот мир, Мефистофель только помогает ему.
– Ну, хорошо, – Лизи понимала, что с котом спорить бесполезно, с ним даже Мефи сроду не спорит.
– Желание первое – поджечь все рукописи и проверить, что вы натворили, чего они стоят, и мертвые они или живые.
– Чтобы вся литература сгорела ясным пламенем? – настороженно спросила писательница.
– А вот и нет, это ведь все святоши придумали, что если рукописи не горят, то они хороши, правильные, так, обдурив вас, они оставили вам мертвые рукописи, словоблудие спасло их на тысячу лет… Но разве ты не убедилась, что рукописи должны гореть, а не дымить и не чадить, не подожжешь только того, кто уже сгорел, это даже ваш какой-то там поэт говорил, помнится на заре туманной юности. Он еще хвастался, что согрел своими творениями любимую. Хорошее дело кстати, хоть на что-то они у него сгодились. Подожжем мы рукописи, те, которые горят, оставим, остальные на свалку. Тогда снова настанет золотой век для литературы…
Кот плутовато взглянул на Елизавету, от вечной его печали не осталось больше и следа.
– А позволь мне угадать, чего ты боишься? Не того ли, что роман века сгорит? Ничего не обещаю, это уж как получится. Но не можем же мы из-за одного романа заставить погибнуть остальной мир, тогда и этот роман останется без надобности, живой он или мертвый, сгоревший или спасенный.
– Ну, хорошо, мы столько пережили всего, что придется согласиться, но там ведь есть еще два желания, которые должны исполниться.
– А то, и второе из них, – Баюн ткнул пальцем в Рыжего и Темного – оправдать наших бесов, которые вовсе и не бесы, а черти, и вернуть их в древний мир сатиров и духов. Пока этого не случится, а они будут нагло смешаны с бесами святош, чему те страшно рады, все остальное бесполезно, пусть черти снова станут милыми сатирами, а бесы убираются вместе с ангелами…
– Ты меня запутал, в этом я ничего не понимаю, – обреченно вздохнула Елизавета.
– А в этом никто ничего не понимает, я тут давеча сказку прочитал «Черт и Ангел». Интересно как можно ставить древнего чудного черта рядом с этим бесплотным и бесчувственным ангелом. Да будет тебе известно, насколько они древнее, прекраснее. Да каждый черт – лучшая часть