сирена, поздновато она, – выдохнула Анджела, дрожа всем телом.
Мы в ужасе вцепились друг в друга.
– Черт подери! – добавила она.
В это мгновение дверь, у которой мы стояли, открылась, и мы обе ввалились в чью-то прихожую. Мы даже не успели поблагодарить своего спасителя, поскольку прогремел взрыв второй бомбы, сотрясший дом, и нас торопливо затолкали в убежище Моррисона. Мы с Анджелой буквально уперлись коленками в Гилберта Делейни, который учился с нами в одном классе.
– Здравствуй, Гилберт, – смущенно пробормотала я.
– Привет, Нелл, – заулыбался он, почесывая затылок.
– Вы чего там забыли в темноте? – спросил отец Гилберта, закуривая сигарету.
– Мы как раз домой шли, мистер Делейни, – закашлявшись, ответила я.
– Сколько раз я тебе говорила, не кури здесь, – одернула его жена.
– А мне оно нервы успокаивает, – отозвался муж, подмигивая нам.
– Ну а мне оно ни черта не успокаивает, – огрызнулась мать семейства, прожигая супруга гневным взглядом.
– Ты предпочла бы, чтобы я вышел покурить на улицу, милая?
– Не зли меня, – отрезала супруга.
Мы просидели под столом, пока не прозвучал отбой тревоги. Тогда мы поблагодарили семейство, попрощались с Гилбертом и пошли домой по темным улицам. Вокруг стоял непроглядный мрак, в воздухе висел запах гари и клубилась пыль после взрывов. Вцепившись друг в друга мертвой хваткой, мы добрели к себе. Анджела жила через дорогу от меня. Обнявшись на прощанье, мы разошлись по домам.
Тони ждал меня у дверей.
– Черт возьми! – закричал он. – Ты где была? Мама так нервничала, чуть не свихнулась! Мы решили, тебе крышка! Думали, ты погибла под бомбами!
– Я цела, – ответила я. – Чуть не попала, но…
– Нелл! – Мама стояла на крыльце. Лицо у нее побелело, а глаза округлились и наполнились ужасом. Я никогда не видела ее такой испуганной. Она сбежала вниз по ступенькам, схватила меня и обняла так крепко, что мне стало нечем дышать. – О Нелл! – воскликнула мама. – Я уж думала, что потеряла тебя. Где же ты была? Ведь я тебя просила не задерживаться до темноты!
– Прости, – выдавила я. – Мы играли на улице, так быстро стемнело, и…
– Я думала, что потеряла тебя! – повторяла мама. Она плакала и смеялась, одновременно злясь и радуясь, то обнимая меня, то встряхивая. – Я думала, что потеряла тебя!
Она успокоилась не сразу. Потом мы поднялись в квартиру. Фредди лежал в колыбельке, а Олив стояла рядом на коленях и смотрела на младенца, поглаживая его по спине своими маленькими пальчиками. Ее лицо было исполнено серьезности.
– Я присматривала за ним, мам, – объявила она. – Глаз не сводила ни на секундочку, как ты и велела.
– Ты молодец, Олив, – ответила мама.
Она села в кресло и уронила голову на руки. Опущенные плечи выдавали всю глубину страдания, а глаза были полны боли. И все из-за меня, из-за того, что я допоздна задержалась на улице, заставив маму думать, что я погибла под бомбами. Мне было ужасно стыдно, и я понимала, что, оставаясь