я предлагаю: выпьем за русскую интеллигенцию, которая…
Бунин расхохотался:
– Братец, ты меня уморил: «передовая интеллигенция». Уже начиная с декабристов российская интеллигенция бездумно следовала за метаморфозами европейского социализма. Сначала она восторгалась Фурье и Прудоном, затем бреднями Маркса. Она давно витает в облаках, о деревне судит по пьесам Чехова (который сам деревню не знал) да по собственным дачным впечатлениям. В чем призыв Маркса? «Презирать все духовное»! Суть мышления Маркса и западного человека сводится к одному: деньги, деньги, деньги! А российская психология иная, она более романтичная и куда более возвышенная. Нестяжательность в крови у русского человека. Вспомни Достоевского. Как верно он подметил: наш человек не может жить без цели, без духовных ориентиров. Скорей деревяшка прирастет к обрубку инвалида, нежели у нас приживутся безумные идеи Фурье или Маркса! А если, не дай бог, приживутся, то разовьются в столь уродливую форму, что породивший их Запад ужаснется.
Юлий недовольно поморщился:
– Иван, согласись: существует же эволюция общества. Иначе закоснело бы человечество в развитии, жили бы еще в каменном веке.
– Вот-вот! – обрадовался Бунин. – Именно эволюция, а не революция. Если наше капиталистическое общество естественно, без потрясений перейдет в коммунистическое – замечательно! Но ведь глупо и преступно силой ломать один строй и террором вводить другой. Зачем? Чтобы сделать удовольствие убийцам Савинкову и Чернову, шпионам Ленину и Зиновьеву? Им нравятся социализм, революционные потрясения, горы трупов, миллионы обездоленных… Уверен: их головы не в порядке. Им лечиться надо, а не Россию сотрясать.
– А нас спросили, хотим ли мы социализм? – вздохнула Вера. Повернувшись к прислуге, она вполголоса уронила: – Не забудь белого вина к рыбе!
Разлили «Пти-виолет» в бокалы на высоких витых ножках. Ели громадных жирных карпов. Иван Алексеевич любил рыбные блюда. Вера старалась угождать мужу.
Чай накрыли в саду. Все перешли в беседку. Самовар уютно гудел, свежий мед был на диво ароматен, а калачи не успели остыть. Все настраивало на мирный лад.
Бунин горячо заговорил:
– Вот Вера давеча в самую точку попала: а если мне чужды идеалы социализма, к которым призывают революционеры? Они твердят о революции «пролетарской». Да этих пролетариев в России от числа населения меньше пятнадцати процентов! Почему же именно ради них устраивать революции? На революцию смутьянов толкает не желание счастья и равноправия для каких-то неведомых «трудящихся», а собственные амбиции, желание одним махом подняться из грязи в князи, поселиться в царских дворцах. При самодержавии я, по крайней мере, жил счастливо и свободно. Никто не мешал мне писать, никто не «удушал» мое творчество.
Юлий, не ожидавший такой вспышки, миролюбиво произнес:
– Согласен, что самодержавие постоянно стремилось приспособиться к меняющейся обстановке. В октябре пятого года в России была дана свобода слова, по сути, бесцензурная печать. Но оставалось