но избави нас от лукавого. Яко твоё есть царство и сила и воля Отца и Сына и Святага Духа. Аминь».
И напоследок зажмурил глаза, и когда открыл, то её уже не было. Григорий встал и побежал из комнаты, забежал в подвал и заперся изнутри. Повернувшись, он увидел горящую керосинку, но Марии м Насти не было. Они выбежали из дома с чёрного хода, в надежде скрыться от этого места подальше. Но удалось ли им – он сейчас не знал. В дверь стучали и шкрябали, страх поселился в неверующее до этого момента в ничего подобное сердце, он горячо и с верой молился. Настало утро, страх отступил.
Выйдя из подвала, грязный и сырой Гриша, пошёл прямо в таинственную комнату хозяйки. Взяв в руки топорик, который стоял на кухне, он отправился наверх. Не стал стучать Гриша, исполненный злости пережитого и ярости, и выбил дверь. Что он там увидел, поистине привело его в замешательство. Вся комната старухи была в образах святых, всюду стояли свечные огарки, на полу начерчен круг мелом на защиту. Все стены были исписаны молитвами, а на столике лежал Псалтырь. В углу стояла кровать, убогая с подстилкой из соломы у изголовья, на стене висел крест восьмиконечный православный.
– Прости меня, ради Бога, – упала лицом перед ним старуха. – Прости меня, грешную! Прости, что сразу не сказала, ибо ты случайно забрёл сюда. Не суждено тебе было, а им.
– Что? Кому им, Марии и Насте? – спросил Гриша.
– Да, – ответила рыдавшая старуха.
– Что здесь происходит, и почему им суждено было прийти сюда? – снова задал вопрос Гриша.
– Проклято это место, сынок, – сказала старуха. – Проклято, милый, живу я сорок лет в этом страхе. Вот эти стены хранят меня по Божьему попущению, и смерть щадит по Его велению. Девочка нужна им, кровь невинная, чтобы грехи всех и проклятье снять. Прокляты все люди здесь, они живые, но мёртвые давно. Нечистая сила живёт и правит здесь.
Давно это было, люди ведьму сожгли на костре, да она не ведьма была, а нормальная девушка. Она больна была, ни с кем не зналась и всегда по ночам на погост ходила. Что она там делала, никто не знал, люди суеверные и злые сочли её за колдунью и предали огню. А она отца посещала своего, любил он её очень, и она его. Мать умерла и отец сам растил дочку. Она разговаривала с ним по ночам и ей, видимо, легче от этого было.
Когда же привязали к столбу её, смеялась она, как будто Сатана был в ней, будто боли от огня и жара совсем не чувствовала. Священник наш выбежал в народ и бранил за глупое суеверие их, и за то, что они наделали. Но никто не слушал его, все радовались и гордились, что такое дело сделали, ведьму сожгли. Ударили священника, и тот упал в грязь. Но была сестра у той девушки, она, говорят, с нечистой зналась, они ведь были как две капельки похожи, даже отец их путал. Но она была нелюдима совсем, и как ей шестнадцать годов-то исполнилось, она и пропала. А все думали, что это сестра её, ведьма, убила из-за ревности к отцу. Он-то ей больше внимания уделял. Хорошая жила при отце, а та,