что убитому им человеку. От Лешего нестерпимо воняло застарелой мочой, нестираной одеждой и псиной. Если это, конечно, был действительно он.
Ветер усиливался. По небу мчались белые облака. Совсем скоро затянет озеро первым хрупким льдом, отрезав Егор-чу на острове от внешнего мира. Оно и к лучшему. К весне следующего года местные все чаще стали именовать остров Егорчиным.
Глава 3
Пришлый
Егорча шаманил. Сидел на самой дальней от избы островной косе. Каменная гряда уходила полого в воду, выгибаясь чуть влево, словно гигантский хвост доисторического зверя. Вечер был безветренным, озеро зеркальной гладью лежало подле ног, простиралось вдаль. Чуть левее горбатился темным холмом сумрачных елей Эхо-остров.
От него будто тянуло постоянно ощущением промозглой сырости и неясного по своему происхождению холода. Даже при жаркой летней погоде. Егорча знал место на своем острове, с которого следовало кричать слова. Если при этом обернуться в сторону Эхо-острова, то причудливым эхом обратно возвращались даже длинные фразы, порой чуть искажаясь в конце. Поначалу это было особенно жутко.
Подле Егорчи на плоском камне курился дымком костерок из можжевелового лапника.
Скрестив ноги и чуть раскачиваясь, Егорча словно парил над гладью озера, уносясь мысленно в далекие воспоминания из своего прежнего прошлого, когда он еще был Егором Балазейкиным. Постепенно стирались из памяти многие моменты тех лет, что столько времени мучили Егорчу кошмарами. Особенно долгими зимними ночами сквозь тревожный сон под треск поленьев в печи.
Лешего прошлой осенью Егорча все же похоронил. Нашел в себе силы вернуться на то место на следующий день. Сперва разделал и вывез сохатого, после долго копал яму возле покойника. Превозмогая тошноту и отвращение, спихнул Лешего палкой, наскоро закидал землей и больше в то место не возвращался. Старался обходить стороной даже ближайшие окрестности, выбираясь зимой на лыжах вглубь материка для охоты.
Егорча рассказал после Пахому про этот случай, указал даже примерное место, где закопал Лешего. Пахом задумчиво кивал головой.
– Это ты молодец, паря. Справедливость, можно сказать, восстановил что ли.
– Страшно, Пахом. Спать не мог потом неделю почти. Боялся чего-то.
– Ну а ты как думал, Егорча. Это тебе не по дичи дробью садить.
– Ага.
В тот вечер они долго сидели с Пахомом в избушке за столом. Стоял морозный декабрь, самое преддверие Нового года, и Пахом привез с собой водки. Выпивали далеко за полночь. Пахом пришел на «буране», разведать насчет берлог. На следующий день пошли на лыжах, и Егорча указал ему по своим приметкам пару на близлежащих островах.
Как раз ближе к весне и задрал Пахома шатун. Мужики после рассказали Егорче. Толком никто из них не ведал подробностей, однако выходило так, что Пахом в одиночку да с похмелья ушел в лес, да так и не вернулся. Нашли уже после, спустя неделю. Ладно, хоть жил бобылем, горевать особо некому.
С тех пор Егорча вовсе