они оставляли в покое, но в последнее время борьба «за чистоту рядов» в Москве обострилась, и сдерживать служебное рвение паспортисток и участковых стало сложнее.
А тут на тебе!.. Новое дело! Труп в котловане. Объясняться придется не только с ментами. Объясняться придется с заказчиками, что значительно хуже.
Его заказчиками на этот раз были ребята исключительно серьезные. Они строили супермаркеты в ближайших к МКАД поселках, где отоваривались в основном жители пригородов, а летом еще и многочисленные дачники, которым удобнее покупать еду здесь, а не в центре Москвы, откуда потом невозможно было выехать.
Степан знал: если заказчики будут довольны, его фирма без работы не останется никогда. Все многочисленные супермаркеты для них будет строить исключительно он. Его порекомендуют другим, таким же серьезным ребятам. Компания «Строительные технологии» выйдет на новый, невиданно высокий уровень, и наступит наконец долгожданное время почивания на лаврах. Наступило, блин…
Лучше бы его убили, этого… как его… Куркина или Дуркина… Нет, вроде Муркина, что ли. Тогда получится, что Степан и его команда вовсе ни при чем, мало ли где и кого убивают!
– Пап, ты чего? – совсем рядом испуганно спросил Иван, и Степан очнулся. – Ты почему не одеваешься, а?
Сын смотрел на телефонную трубку в руках Степана. Глаза у него расширились, и мордочка стала совсем детской – от страха.
Он боялся телефона.
Однажды по телефону Леночка сообщила Степану, что никогда больше к нему не вернется.
«А Иван?» – спросил тогда Степан, тяжело глядя на сына, который ковырялся у него в ногах. Ему было пять лет.
«Ну Сте-о-о-па! – протянула Леночка с веселым упреком. – Ну будь человеком! Ну куда мне еще ребенка?! Скажи спасибо, что я тебе квартиру оставляю!»
Квартира принадлежала Степану, но Леночка об этом все время забывала.
Выслушав ее, Степан повесил трубку, достал из морозильника бутылку водки и залпом выпил ее, не отрываясь и не закусывая. Иван зачарованно смотрел на него. Потом Степан лег и проспал, наверное, часов двадцать, не слыша ни плача Ивана, ни его причитаний, не чувствуя, как тот пытался его разбудить. Он проснулся в сумерках. Иван, свернувшись калачиком, спал у него под боком. Сквозь рубаху просвечивали острые позвонки. Степан зачем-то растолкал сына и сказал, что мама к ним больше не вернется. От страха Иван даже не заревел, а завыл, глядя на отца потемневшими от ужаса расширенными глазами и широко разевая розовый, совсем младенческий ротишко.
С тех самых пор телефоны Иван ненавидел и боялся.
И не зря.
В прошлом году тот же самый телефон – телефон-предатель, телефон-злодей – сообщил им, что бабушка умерла…
– Папа… – повторил Иван, не отводя глаз от аппарата. И даже попятился немного.
Степан злобно сунул трубку в гнездо.
– Все в порядке, – сказал он преувеличенно спокойно. – Просто мне срочно нужно на работу.
– На работу? –