парень: за скотиной ходил, огородом занимался, сеном, дровами. И все это в охотку, по-молодому, подгонять не надо. С малых лет такой.
И теперь он улыбался, радуясь людям. И старому задышливому Катагару, который грозил: «Поглядят – и все скупят!», и Володе Полякову, толкующему про «мерседесы». Пашка всех слушал, но, издали заметив хромого Дорофеича, который выше по речке жил и далековато, – заметив старика, Пашка устремился ему навстречу с вопросом:
– А Рая где? Почему Рая не пришла?
– Скотину она пасет. Чего она бегать по хутору будет? – не больно ласково ответил ему старик.
– У меня музыка играет, – похвастался Пашка, включая на полную громкость висящий на груди приемничек. – Батарейки Муса привез.
– Вот и пляши… – ответил старик, вовсе не радуясь Пашкиному вниманию.
У него жила молодая внучка, которую пришлось забрать из города, из непутевой сыновьей семьи. Третий год жила, кормилась, помогала в делах. Но дальше-то что – без школы, без людей? А в городе, у сына, – вовсе грех.
Отмахнувшись от Пашкиного внимания, Дорофеич к народу подошел, спросил, белую листовку показывая:
– Взаправду, что ль? Или чего напутляли?
Ответили ему хором:
– Ралли! Гонки по-нашему!
– Вот так-то вот: по-над речкой, а потом на гору, на шлях. И с тем до свиданья.
– Из шестнадцати стран! Грузовые и легковые! Со всего мира, считай!
Дорофеич поверил, снял матерчатую кепчонку, потную лысину вытер, спросил:
– Ну а нам-то чего?
– Глядеть будем! Раз в жизни такое! – объяснил Володя Поляков. – Международные.
– Глядеть можно и в телевизоре, – остудил его Дорофеич и предложил дельное: – Может, пуховые платки вынести? У бабки два готовых. Или рыбки вяленой? Молочка.
Народ смолк, озадаченный таким поворотом мысли.
– Ты чего?! – первым опомнился Володя Поляков. – Международное ралли! Со всех стран! А ты им платки да рыбу…
– Живые люди, – объяснил Дорофеич. – Тоже естьпить хотят.
– А то у них нет харчей. Там запасов. Все приготовлено.
– Эти запасы, консервы. День-другой – и обрыднет. А тут свеженькое. Ты в Калаче мост проезжал? – перешел Дорофеич в наступ. – Ты видал там? Там машин… Тоже со всего света. Едут и едут. И тоже не из голодных краев. А все останавливаются, покупают. Пирожки да котлеты. Рыба жареная да запеченная. Молочное. Всего много. Вот и нам надо вынести.
Дорофеич толковать долго не любил. Может, потому, что и в прежние времена жил на отшибе. Да и чего толковать: приедут машины, а там – каждому своя воля. В ладоши хлопать или копейку добыть.
Недолго побыв возле людей, Дорофеич распрощался: «Пойду, там бабы одни». И захромал восвояси. Ему далеко шагать, тем более – нога калеченая. А еще беда: прошлой осенью у Дорофеича угнали десять голов скота – быков да телок. Он их ростил-ростил… Последняя была надежда: разом продать скотину и в станице домишко купить. Самим с бабкой спокойно дожить,