он принимает два решения. Поскольку в местных газетах «дискуссия» о его повести ещё не получила никакого «резюме», то он посылает книгу в Москву, в Союз советских писателей, откуда её перешлют в отдел критики журнала «Октябрь». Но Матушкин в тот момент, конечно, не знает об этом. В письме он излагает суть дела и просит срочно прислать объективный отзыв о книге в издательство, в «Сталинградскую правду» или полуразгромленную писательскую организацию. А через неделю, собравшись с духом (или со злостью), идёт в… НКВД. И, как я писал выше, кладёт свой писательский билет на грозный стол. Разбирайтесь. Семье жрать нечего. Сажайте, коль враг я людям. Поступок, что ни говори. Или срыв нервный.
Наверно, дежурный оперативник ещё не видал «самосдающихся» врагов, да к тому ж писателей. Решил «согласовать и сообщить». Главное – не задержал, а отослал домой, мол, вызовем, если понадобишься.
Не знаю, как и кем Василий надоумился, но на следующий день он подался от греха сначала в Камышин, а через пару дней, по совету отца Семёна Петровича, в Саратов, где разыскал отдел школ Рязано-Уральской железной дороги. Там предъявил (слава богу, не сданный чекистам вместе с писательским) билет члена Литфонда Союза ССР за номером 2469 с подписью известнейшего тогда советского писателя Всеволода Иванова, но главное – справку, что учится на вечернем факультете Сталинградского учительского института. Сказал, что желает в порядке практики поработать на какой-нибудь отдалённой станции. Да ещё и попутно собрать материал для книги о сельских учителях, беззаветно отдающих свои знания детям советских железнодорожников…
Так 10 сентября 1937 года у старшеклассников школы № 37 станции Верхний Баскунчак появился новый учитель литературы и географии.
…В конце сентября Нина потихоньку засобиралась из Сталинграда в Камышин. Как жить тут полуглухой и практически безработной? Да и как работать? Одному дитю два с половиной, другое в животе уже торкается… Жалко, конечно, ох как жалко…. Сталинград строится не по дням, а по часам, центр его – белый, красивый, скверы чуть схвачены осенней золотой сединой… Волга – синяя, задумчивая… И с продуктами получше… И, может, слух улучшится, восстановится она в институте… Ведь почти три курса одолела… И… Да что теперь говорить…
Однажды утром нашла в почтовом ящике письмо с печатью вместо обратного адреса. Внимательно, до буковки, прочла отпечаток: «Союз советских писателей. Правление. Москва, ул. Воровского, д. 52. Тел. № Д 2-14-42.» Торопливо вскрыла сероватый прямоугольник, вынула два листка. В одном, поменьше, сообщалось:
Уважаемый тов. Матушкин!
Пересылаю Вам рецензию т. Войтинской. Она заведует критическим отделом журнала «Октябрь». С её мнением мы согласны.
О принятии дальнейших мер – поставим Вас в известность.
К сообщению прилагалась рецензия. Вот она, почти целиком:
…Матушкин написал сырую книгу «Тарас Квитко». В ней очень