с изъянами была: ока одного нет и на правую ногу припадает. Каково? Ох, умора…
– Неужто надули? – У Никиты глаза горят, весь в слух превратился.
Иван громово расхохотался:
– Сии заплутаи Гришаню вокруг пальца провели! Усадили девицу на стульчик – не смекнешь, что хромая, да лик показали со здоровой стороны. Ну, понравилась она Гришане, стал сватать. А когда под венцом разглядел жених свою кралю, так уже поздно было – заднего хода нет.
– Вот уж женился, как на льду обломился.
– Сваха лукавая, что змея семиглавая, – гнул свою линию Иван. – Ей только свой интерес урвать. – Доверительно понизил голос: – Дело следует по хорошему знакомству ладить. Есть у меня на примете такая лапушка, что тебе голубушка белая! Нрава веселого, по хозяйству недреманная. Был бы холост, сам не упустил бы. Вот те истинный крест!
– Да кто ж такая?
– Об том позже скажу. А может, и нет. Стоишь ли ты такой невесты? Сначала надо еще выпить. За твою женитьбу!
Никита явно был заинтересован словами приятеля. Задумчиво сказал:
– Признаюсь, меня свахи уже обхаживают. Обещают добрую девицу просватать, по моим достоинствам. Только теперь я им доверять боюсь.
Иван закивал:
– Обманут тебя свахи, забота у них такая! Ладно уж, знай: есть девица, что у нее женихов сто, а достанешься ей один ты!
Никита вплотную на лавке приблизился:
– Да кто ж такая?
– Боярина Хвостова дочь Василиса.
– Это что на Покровке?
– Точно!
Никита подозрительно прищурился:
– Откуда ты зреть мог эту Василису? Девки всегда на своей половине сидят, гостям не показываются.
Иван рассудительно произнес:
– Прикинь умом: по дружеству своему часто у Хвостова в хоромах бываю, вот и ненароком раз-другой с ней столкнулся. – Обнял приятеля за плечи: – Человек ты, Никита, самый счастливый. Другой такой красоты во всей Московии, поверь, не сыскать.
В голосе сокольничего звучала искренность и тоска. Ох, крепко присушила она, эта чаровница, сердце Ивана.
Глаза Никиты блеснули, он уже верил каждому слову, но на всякий раз спросил:
– Точно ли – красавица?
Сокольничий деловито заметил:
– Ты у старика Хвостова в чести, я его попрошу, он вызовет Василису в гостиную, а ты в окно зреть будешь.
Никита хмыкнул:
– Это как Гришаня Копорский?
– Я скажу Хвостову, чтоб он Василису со всех сторон повертел: и глаза, и нос, и уши – все на месте. – И широко, во весь белозубый рот, улыбнулся: – А лядвеи, перси и все тайное после венца узришь – с интересом сугубым!
– А когда к Василисе под оконце пойдем? – Никита с нетерпением постучал ладонью по столу.
– Распалился, стремянный? Коли тебе приспичило, быстро устрою. От тебя прямиком к Дмитрию Хвостову на Покровку стопы направлю.
Никита поднял чарку:
– Дела для нашего ради выпьем! Спаси, Господи, и помоги!
Приятели дружно опрокинули в глотки вино.
Уплетая за обе щеки студень, Никита вдруг с