.

клинике. Врачи обнадеживают, хотя и говорят, что некоторые участки мозга претерпели необратимые изменения.

      Сухо сообщив это, младший инспектор сделал паузу, словно ожидая, что кто-то из собравшихся потребует подробностей. Все молчали и он продолжил:

      – Мы знали, кто промышляет у их школы – Стив Браун с подручными из старшеклассников, но подловить с поличным его не удалось, а веских доказательств у нас не было. Короче, Браун вышел сухим из воды.

      – Закон плох, но он закон! – веско произнес начальник отдела. – Расскажите, как получилось, что вы стреляли в Брауна и застрелили его.

      – Два дня назад я встретил его около бара «Розовый лепесток». Он был в подпитии, сыпал непристойностями и приставал к женщинам. Я хотел его задержать, но он разразился руганью, выхватил нож и пошел на меня. Я достал пистолет, предупредил, что буду стрелять. Браун не остановился. Тогда я выстрелил: сначала в воздух, а потом в него.

      – Вы оборонялись… – пробормотал Чамми, точно подсказывал младшему инспектору, какой линии защиты ему надлежит держаться.

      – Я оборонялся, – неуверенно повторил Гир.

      – Что скажешь, Джек? – спросил чуть позже начальник отдела, когда они остались вдвоем.

      МакГроув пожал плечами.

      – Он хотел убить и убил. Но лично я не против посмотреть на кое-что сквозь пальцы. Если закон плох, что нам мешает подправить его?

      Ник Чамми посмотрел на приятеля с благодарностью. Они вновь были партнерами.

      О каких фактах говорит инспектор?

      История девятая

      Покушение

      – А теперь еще раз, но уже спокойно, с толком, с расстановкой.

      Джереми Дикинсон, один из самых модных и дорогих адвокатов Мидл-сити, затравленно взглянул на МакГроува.

      – Я постараюсь, – прошептал он и стал рассказывать.

      История, в общем-то, была короткая. Юриста пытались застрелить. Утром, выходя из офиса, Дикинсон увидел, как тонированные стекла «кадиллака», припаркованного у тротуара, стали опускаться, и над срезом одного из них появилось дуло автомата. Прогремела очередь. Дикинсон остался жив лишь потому, что, упав, оказался закрытым тележкой зеленщика. «Кадиллак» был уже далеко, а адвокат все не решался поднять голову, усыпанную яблоками и свеклой, сметенными с прилавка пулями убийцы…

      – Это все? – спросил старший инспектор.

      – Все, – выдавил Дикинсон.

      Джеку МакГроуву было совершенно ясно: адвокат не договаривает. Уж больно странно тот себя вел: мялся, ерзал, отводил глаза…

      – Может быть, припомните еще что-нибудь? Для следствия важна любая мелочь.

      – Все произошло так быстро, – виновато пробормотал адвокат. – Я толком и сообразить ничего не успел, как оказался погребенным под овощами и фруктами.

      Нет, подумал МакГроув, вряд ли нервозность Дикинсона вызвана тем, что он утаивает какую-то деталь происшедшего. Более вероятно, что у него на языке вертятся две-три фамилии недоброжелателей, которые