ветки. На могиле Ольги Николаевны работники кладбища поставили металлический крест, а вокруг него невысокую оградку. И помянув обоих стариков, мы вернулись в город.
Минус 3
Сашу я забрал к себе, оставлять его одного было нельзя. Коммунальщикам и соседям Ольги Николаевны я, представившись троюродным племянником, оставил номер своего телефона и сообщил, что Саша пока поживёт у меня. На Сашу тогда было больно смотреть: после стольких лет испытаний его радость от обретения родного человека оказалась такой короткой. Внешне он ещё сильнее высох, а внутренне полностью ушёл в себя. И «вытащить» мне его оттуда удалось только тогда, когда я сказал, что хочу взять его с собой на Траву. В его потухшем взгляде зажглись искорки жизни, а память о далёком Мире вновь стала наполнять эту жизнь смыслом!
Спальное место для Саши я определил на кухне и выделил ему надувной матрас. Наверное, это выглядело не очень гостеприимно, но терпеть «ультразвук», издаваемый им во время сна, было выше моих сил. В ночь перед «прыжком» мы, как правило, не спали. А ложиться спать заранее в нашей звукопроницаемой многоэтажке не имело толку. Поэтому отсыпались мы уже по возвращении с Травы.
Саше я тоже купил складной велосипед, чем наверное сильно подправил региональную статистику продаж данных товаров в зимний период. Выезжали мы из города всегда засветло, потому что большая часть пути до наших РММ проходила по второстепенной дороге, на которую нужно было съезжать с трассы. После развала колхоза эта узкая дорога перестала освещаться, а электрические провода между фонарными столбами были давно срезаны. Изредка снег с дороги счищал в один проход неизвестный нам тракторист-энтузиаст. Мотивы, которые двигали этим человеком, оставались нам неведомы, но мы были ему заочно благодарны за эту неоценимую помощь!
Мы добирались к мастерским до темноты и первым делом занимались отоплением бокса. Я растапливал буржуйку, а Саша шёл доламывать многострадальный забор. Заготавливали мы дрова всегда с запасом, и к следующему «прыжку» очередная партия досок успевала в боксе подсохнуть. За боксами мы нашли ещё две металлические бочки с проржавевшими стенками и днищами. Их мы разместили в двух метрах от капота машины и прямо в них разводили костры. Вскоре наша походная одежда была вся пропитана дымом, но мы уже сами настолько привыкли к этому запаху, что перестали его замечать. Это были мелкие издержки для решения главной задачи – не допустить выхода из строя энергосистемы «копейки» под воздействием низких температур. На время «прыжка» мы в бочки подкидывали дрова, и после возвращения с Травы топили ещё пять-шесть часов до нашего отъезда в город.
А в городе нас, похоже, принимали за странных эко-отшельников, которые всё никак не могут полностью оторваться от благ цивилизации и вынуждены периодически возвращаться к месту прописки. Наш внешний вид, не говоря уже о запахе, прозрачно намекал на маргинальность, поэтому сограждане общения с нами не искали,