коротко отрекомендовался Петров, отрываясь от кружки.
– Ну, что, Серега, давай за знакомство? – предложил Володя, доставая из того же портфеля бутылку дорогой водки «Посольская», по шесть рублей двадцать копеек за пол-литра.
– Да это просто праздник какой-то! – с энтузиазмом воскликнул Серега, который не только осетрины но и водки «Посольская» до сего дня не пробовал. «Вот они, атрибуты красивой жизни!» – мелькнула у него шальная мысль.
– А то! – поддержал его новый друг Володя, разливая водку прямо в кружки с пивом, – как говорится: водка без пива – деньги на ветер!
И оба весело и довольно расхохотались.
Спустя полчаса там же.
– Понимаешь, Володя, – пьяно втолковывал Серега, – я же ненавижу эту страну, а они меня ее защищать заставляют!
– Вот, гады! – так же пьяно поддакивал Володя, посматривая на Володю, к слову говоря, совершенно трезвым взглядом. Но Володя, охваченный праведным гневом, подогретым «Посольской» с пивом, ничего уже вокруг не замечал.
Здесь, думаю, надо сделать короткое отступление для тех, кто не застал тех «страшных» советских времен и знает о них лишь понаслышке. Ничего не могу сказать о годах правления Сталина или Хрущёва, ибо в силу возраста, первого просто не застал, а правление второго застал, но в годах совершенно младенческих. Но вот в семидесятых – восьмидесятых годах, прозванных, соответственно «годами застоя» и «годами Перестройки», никто никого не хватал на улицах за анекдоты о советских руководителях или за то, что ты ругал советскую власть. Распустился народец в то время, ничего не боялся. Более того, признаваться в своей нелюбви к социалистической родине считалось чуть ли хорошим тоном. Ну, неофициально конечно. Официально по-прежнему реяли алые флаги и со стен домов взирали на плоды развитого социализма, а потом и «социализма с человеческим лицом» строгие лики Маркса, Энгельса и Ленина в ряд, звучали речи с трибун и на груди пионеров в тон алым флагам висели красные галстуки.
Потому, думаю, СССР и развалился. Ибо, трудные времена – трудными временами, дефицит – дефицитом, но были в истории СССР времена и потруднее и дефицит подефицитнее, и ничего – страна не разваливалась. Я что хочу этим сказать? – Да только то, что не было в то время, весной 1986 года в этих серегиных признаниях совершенно ничего страшного. Ничто ему за них не грозило ни от милиции, ни от КГБ – ни от кого вообще. Ну, если, конечно, он с такими лозунгами не решился бы пойти на Красную площадь. Да даже и тогда вполне могло бы прокатить без последствий.
А потому и нежданный собеседник Сереги не усмотрел в его словах ничего крамольного. Но, хлопнув его по плечу, вдруг заявил:
– Слушай, Серега, дружище, а зачем тебе идти на срочную службу? Ушлют куда-нибудь в Тюратан17 и будешь там два года жарится, девчонок только во сне видя.
– А чего делать-то? – развел руками Серега и пьяная слеза скатилась по его щеке при мысли об отсутствующих в степях Тюратана девчонках.
– А