с сестрой. На что Софи резонно заметила:
– А что ты хотел, mon petit frere? Мы все-таки живем в России, а здесь все тайна и ничего не секрет…
Ему показалось странным, что сестра цитирует нелюбимую ею особу, мадам де Сталь, но принял ее слова на веру.
Потом, кажется, он некстати вспомнил вырвавшиеся из уст его старшего брата слова: «Да ты не наш! Твое слово здесь даже не последнее! Я не удивлюсь, если ты подкидыш из черни».
Софи долго смеялась своим заразительным смехом, который и не захочешь – так разделишь.
– Никки наш бывает временами очень глуп, – произнесла она. – Ты смотрел на себя в зеркало? На руки свои? Какая же чернь?
Серж тогда невольно взглянул на свои руки, не найдя в них ничего особенного. Пальцы длиннее ладони, да. Сама ладонь довольно жесткая, правильно, когда держишь рукоять тяжелого палаша наготове по двенадцать часов в сутки, с чего тут быть мягкости и холености? Ногти вот обломанные…
– Так что если смутное состояние твоей души связано с происхождением, мой тебе совет – оставь это, – улыбнулась Софи.
И он оставил. До поры до времени. Пока соперница сей Софи, законная жена ее любовника, от которого она чуть ли с ума не сходила, расписывая, какой же он необыкновенный и прекрасный (в сем остзейце Серж ничего подобного не видел, но у дам, как водится, свои резоны), не напомнила ему, что вопрос еще не закрыт. И занимает умы.
Доротея фон Ливен – дама настойчивая. Поэтому вечером следующего дня сказала так:
– По крайней мере, наш государь уверен в том, что вы признаны принцем.
Фраза была сказана наедине, но этого стало достаточно, чтобы разгадать причину доверия и снисходительности императора Александра к нему. Этой беспечной фамильярности, которую он не позволял в отношении старших братьев Сержа. Что ж, оставалось только смириться со знанием… Он поблагодарил Доротею и добавил:
– Надеюсь, что ваша уверенность так и останется тайной.
– Можете в том не сомневаться, – холодно улыбнулась графиня.
…«Интересно, а Ливен знает о моем происхождении?» – задался вопросом Серж, чувствуя, как сонливость возвращается и постепенно берет его в плен. – «Не может не знать. У него слишком уж хорошие информанты».
Он не представлял, насколько откровенна его сестра со своим любовником. Равно как и Доротея – с мужем. И давно спрашивал себя, не смея поинтересоваться этим у других: а почему Софи, его блестящая, мудрая сестра, выбрала себе в утешители именно вот этого сухопарого остзейца, от которого Серж не слышал ничего значительного или интересного за все время знакомства? Что она увидела в Ливене, чего не видит почти никто в свете? Пьер, ее законный супруг, с которым сестра венчалась несколько скоропалительно двенадцать лет тому назад, не в пример колоритнее, хоть тоже молчалив… Но, как призналась сама сестра, их брак «существует только во мнении света да на бумаге», и такому обстоятельству дел уже не год