выросла не только Америка, и курточке с надписью, зазывающей в Париж. Просто ее глаза лучились теплом, неведомом богам и богиням древних мифов. Это был человек из крови и плоти…
Фигура у Марины Лисичкиной была великолепная, и Быстров поспешил отвести глаза. Не до этого! Разве опасность позади? Нельзя недооценивать противника. Тем более такого серьезного, как Динозавр. Но куда теперь?
Матвей приказал себе не грезить о лимузинах с колокольчиками и лентами, о белом платье невесты, двубортном костюме жениха и криках «Горько!», после чего вновь обрел возможность думать и действовать как специальный агент, наделенный почти неограниченными полномочиями.
Он вспомнил о наказе полковника Ухова, поручившего ему выяснить подноготную и вывести на чистую воду Ивана Петровича Сидорова. Напутствуя его, начальник особо подчеркнул: «Ты, Матвей, действуешь на свой страх и риск. Вернешься со щитом, честь тебе и хвала. А коли на щите, не обессудь, открещусь».
Его подставляли, но Быстров не был в претензии к руководству, соглашаясь, что в данном случае, объявляя Динозавру войну, действовать обычными методами нельзя: нет оснований для проведения повторного расследования и возбуждения уголовного дела. Но нельзя и другое – допустить, чтобы эта… рептилия жила себе да поживала, творя свои черные дела.
Задание и впрямь оказалось сложным, в чем он убедился, побывав в подземелье и повстречавшись с кошками-мутантами. И все-таки Матвей был рад, что не ответил начальнику отказом. Да иначе и быть не могло! И не только потому, что он ненавидел жирующих и сеящих зло корыстолюбцев. Он никогда не отказал бы отцу! И пусть Николай Семенович не знает пока о кровных узах, связавших их благодаря Ольге Савельевне Быстровой, но это до поры. Все изменится! Матвей верил в это. И они заживут одной семьей: папа, мама, он и Марина…
Опять? Быстров мотнул головой, разгоняя упорно возвращающиеся мысли. Да и кто сказал, что Лисичкиной он по нраву? Это еще надо заслужить!
Служба же, долг в настоящий момент требовали, чтобы он нашел выход из положения, в котором они оказались.
Прежде всего надо позаботиться о надежной «крыше» и для Лисичкиной и для себя. В Управление? Нет, нельзя. Через час, как он вышел от Ухова, в него стреляли и едва не подстрелили. На улице его машину «вели». Лжемедсестра была наготове в кабинете стоматолога. Все это говорит о том, что отец прав: в их коллективе завелся иуда, снабжающий Динозавра информацией. Так что в Управление и домой ход закрыт: где он живет, им, разумеется, известно. Тут они и хитрить не будут, прямо в квартире обоснуются, благо мама на даче. Может быть, задействовать одну из конспиративных квартир? Нет, не годится, нет гарантии, что они не знают их адресов. Даже звонить Ухову не стоит. Вдруг линия прослушивается? Вряд ли, конечно, ее защищают, но вдруг? Обжегшись на молоке, лучше подуть на воду.
И куда, спрашивается, податься? Он посмотрел на девушку. И ее как оберечь?
Между тем Лисичкина уже отдышалась после тяжелого подъема и приводила себя в порядок. В одной руке у нее было крошечное зеркальце, в другой расческа.