из бригады Гарри Маркема, подумала мисс Хортон, обратив внимание на рабочие шорты цвета хаки, закатанные под самые ягодицы. Кроме шорт, едва державшихся на бедрах, и толстых шерстяных носков, завернутых на тяжелые грубые ботинки, на парне больше ничего не было: ни рубашки, ни куртки.
На мгновение повернувшись к ней боком, он засверкал на солнце, словно изваяние из золота. Ноги у него имели столь красивую форму, что Мэри вообразила его бегуном на длинные дистанции. В сущности, он и был сложен как легкоатлет: высокий, стройный, грациозный, с широкими плечами и грудью и узкими бедрами.
А лицо! Лицо его было само совершенство. Нос короткий и прямой, высокие скулы резко очерчены, мягкий изгиб губ. Левую щеку почти у самого уголка рта прорезала тонкая морщинка, которая придавала лицу выражение печали, детской невинности и растерянности. Волосы, брови и ресницы цвета спелой пшеницы божественно золотились на солнце, а глаза были синие-синие, как васильки.
Заметив, что она наблюдает за ним, парень радостно ей улыбнулся, и от его улыбки у Мэри Хортон перехватило дыхание. Она судорожно вздохнула и как сумасшедшая кинулась к своей машине, с ужасом осознавая, что ее заворожила его исключительная красота.
Воспоминание о юноше не отпускало мисс Хортон ни на минуту, пока она еле тащилась до делового центра в северной части Сиднея, где располагалось сорокаэтажное административное здание компании «Констебль Стил энд Майнинг». Как Мэри ни старалась сосредоточиться на дорожном движении и предстоящих событиях дня, ей не удавалось выбросить его из головы. Будь он смазливым молодым человеком, брутальным самцом или писаным красавцем, она с легкостью забыла бы его, как благодаря самодисциплине научилась забывать все нежеланное и нарушающее душевный покой.
О боже, до чего же он прекрасен: изумительно, ошеломляюще прекрасен!
Эмили Паркер говорила, что сегодня строители должны закончить ремонт. При воспоминании об этом Мэри показалось, что все вокруг, окутанное дрожащим мерцающим знойным маревом, немного потускнело.
Глава 3
После отъезда Мэри Хортон цикада-хормейстер из своего олеандрового куста испустила низкое резонирующее «бри-и-ик», и ей тотчас же ответила дива-сопрано, прятавшаяся в ветвях соседнего куста. Один за другим к ним стали присоединяться теноры, контральто, баритоны, другие сопрано. Вскоре палящее солнце зарядило их радужные зеленые тельца столь неуемной певческой энергией, что пытаться вести беседу, стоя в шаге от кустов, было бесполезно. Оглушающий хоровой стрекот распространялся вширь и ввысь, перекрывая пощелкивание японских жуков, возносился к эвкалиптам, летел через забор к олеандрам, высившимся вдоль тротуаров на Уолтон-стрит, и камфорным лаврам, разделявшим дворы Мэри Хортон и Эмили Паркер.
Строители едва ли замечали пение цикад, пока им не пришлось перекрикиваться друг с другом. Они трудились в поте лица: мастерками черпали цементный раствор из большой кучи, которую постоянно пополнял Тим Мелвилл,